«Я плачу только в подушку». Откровения «первой леди СССР». Екатерина Фурцева
махнула рукой. Все мысли теперь о дочери.
Не люблю, когда по утрам меня подкарауливают у входа в министерство. Ко мне без особого труда можно записаться на прием. Можно написать письмо. Оно не останется без внимания. Работа с письмами у меня поставлена четко. Зачем ждать у дверей? На улице же все равно разговора не получится. Обычно выслушиваю наспех и прошу прийти на прием. А когда не вижу утром никого у дверей – немного расстраиваюсь. Ну вот, никому я не нужна. Люблю чувствовать себя нужной людям. Весь смысл моей жизни в этом.
Правильно я догадывалась, что Демичеву от меня что-то нужно. Оказывается, он хочет сделать «рокировку» – поменять местами своего Шауро и моего Воронкова[83]. Доводы приводил разные, но я им значения не придала. Троянский конь – вот как называется такая «рокировка». Демичев хочет подсунуть мне заместителя, который будет доносить ему о каждом моем шаге и каждом слове. Воронковым я не очень довольна, но за год уже успела убедиться в том, что на него можно положиться. Он, по крайней мере, за моей спиной ни в какие игры играть не станет. И не подведет умышленно. Сказала Демичеву, что на «рокировку» не соглашусь. Неравноценный обмен. Воронков по деловым качествам превосходит Шауро. Кроме того, человек только-только освоился на новой работе. Незачем его дергать. Хотела еще добавить, что он и сам в ЦК не пойдет, но сдержалась. Я бы и сама сейчас не пошла в ЦК. Предложили бы снова стать секретарем – отказалась бы. В ЦК сейчас сложилась невыносимая обстановка. Не работают, только интриги плетут. Никаких нервов не хватит. Я работать привыкла, а не смотреть, кого надо первой сожрать, пока меня не сожрали. Демичев делает вид, будто у него все в порядке, но я же знаю, что это не так. Ему многие из членов Политбюро не могут забыть критики в адрес Сталина. Потому и держат в вечных кандидатах[84]. А случись что, то сразу отправят Музеем Революции руководить или еще чем-то подобным. Это у нас быстро делается.
Я всегда готова помочь людям. Но не люблю, когда требуют. И нахрапа тоже не люблю. Просьбы надо высказывать деликатно. Плисецкая или Ойстрах никогда не скажут прямо о своих трудностях. Упомянут разок вскользь в разговоре и не будут к этой теме возвращаться. Таким, как они, помогаю охотно. Тем, кто пробует стучать по столу в моем кабинете, указываю на дверь. Некоторые считают, что на Фурцеву можно надавить и она поддастся. Не поддаюсь и никогда не буду. Чем бы мне ни угрожали. В последнее время все чаще угрожают международным скандалом – новая мода. Не люблю, когда у меня пытаются что-то выторговать.
Деятели искусств люди нервные, поэтому отношусь к их выходкам с пониманием. Даю возможность одуматься и извиниться. Но только один раз, чтобы не вошло в привычку давить на Фурцеву. Иногда, правда, приходится идти навстречу и скандалистам. Бывают ситуации, когда отказать невозможно. На днях приходила Пельтцер[85]. С порога начала перечислять свои
Воронков Константин Васильевич (1911–1984) был заместителем министра культуры СССР в 1970–1978 гг.
П. Н. Демичев был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС с 1964 по 1988 г., но в состав Политбюро так и не вошел.
Пельтцер Татьяна Ивановна (1904–1992) – известная советская актриса.