Мираж. Элизабет Вернер
другого прибежища, а дедушка берет ее без отговорок.
Перед ним встал образ маленького лучезарного существа с розовым личиком и веселым детским смехом, с глазами, которые так напоминали глаза отца, когда вспыхивали гневом и упорством, и он подумал про себя:
«Бедная девочка! Что-то выйдет из тебя в таких руках!»
– Однако не будем омрачать приятное настоящее грустными воспоминаниями, – заговорил профессор. – Здесь все утопают в веселье, и вот этот молодой человек чувствует себя, как рыба в воде. О, юность с ее завидной способностью наслаждаться!
– К сожалению, с волками жить – по-волчьи выть, профессор, – ответил Эрвальд, к которому относились эти слова.
– Ну, не видно, чтобы это занятие было для вас так уж неприятно, – насмешливо возразил Лейтольд. – Вы разыгрываете из себя дамского кавалера и, насколько я могу судить, с несомненным успехом.
– Его здесь во всех отношениях балуют, – заметил Зоннек, – а он принимает это так беззаботно, точно так и полагается. Скорей бы уехать, а то тебе окончательно вскружат голову.
– Вы думаете, я так сейчас и позволю себе вскружить ее? – насмешливо спросил молодой человек.
– Дайте уж ему повеселиться сегодня! – вмешался Лейтольд. – Ведь в скором будущем ему придется ухаживать только за черными да за коричневыми красавицами, а они, пожалуй, окажутся ему не по вкусу. Воображаю, как вы недовольны тем, что мы покидаем Каир, господин Эрвальд!
– Я? – пылко возразил Рейнгард. – Если бы вы знали, как я благодарен вам за то, что вы уговорили господина Зоннека ехать в Луксор! Это избавляет нас от праздного ожидания, которое становится пыткой, и все-таки это – хоть шаг вперед по нашему пути.
– Шаг, который представляет целых пять дней езды, – улыбаясь сказал профессор, которому, очевидно, нравилась горячность юноши. – Ах, вот и доктор Вальтер! Мне надо сказать ему пару слов. Пойдемте, Зоннек!
Эрвальд собирался последовать за ними, но вдруг остановился. Любезничая направо и налево, он не замечал, что пара темных глаз неотступно следит за ним; теперь он увидел это, и его взгляд тоже остановился на хозяйке дома, которой только что удалось освободиться от окружавших ее поклонников.
Зинаида была вообще очаровательной девушкой, но сегодня, в вечернем туалете, она была очаровательнее, чем когда-либо. Она медленно шла через зал, переходя от одной группы к другой, здесь бросая несколько слов, там – улыбку; эта двадцатилетняя девушка была уже вполне сформировавшейся, уверенной в себе светской дамой. Только ее глаза говорили другое; эти темные глаза, в глубине которых таился какой-то отблеск тоски, говорили о стремлении к иному миру, чем эта пестрая, блестящая суета вокруг. Вездесущий лорд Марвуд был возле нее, а по другую сторону шел лейтенант Гартлей, красноречиво выражая свое огорчение по поводу ее предстоящего отъезда, о котором он только сейчас узнал.
– Итак, это бесповоротно? На следующей неделе? Неужели у вас хватит духа так надолго оставить Каир сиротой?
– Полагаю, что Каир сумеет