Роботы не умирают (сборник). Марат Каби
И я верю в тебя. Слышишь? Ты справишься с чем угодно, потому что тебя так сильно любят, что мне даже страшно думать о том, что так бывает. Понимаешь меня, ты понимаешь? – она слегка тряхнула его за плечо.
Мелани говорила строго, даже немного грубовато. И Мартин с удивлением открывал в ней новые стороны, новую, раньше не знакомую ему решимость, силу, страсть.
– Страшно подумать, как сильно тебя любят, Мартин Стоун. Так что перестань себя жалеть и улыбнись мне сию же минуту! – Мелани продолжала пристально и строго смотреть ему в глаза. – Улыбнись, а не то я так тебе всыплю, что мало не покажется!
Мартин представил себе, как хрупкая рыжеволосая Мелани решительно колотит его бездыханное тело своими маленькими кулачками, и усмехнулся. Мелани прыснула в ответ. И через минуту они оба уже покатывались со смеху, останавливались и, едва переведя дух, заливались смехом снова.
Этот безудержный смех, смех, соединившийся с болью, Мартин потом вспоминал как один из самых крупных осколков своей победы. Этот осколок он всегда считал наполовину принадлежащим Мелани.
…Тренировки чередовались с новыми операциями. Тело Мартина обтянули тончайшим слоем силикона со встроенными микрочипами. Он испуганно отдернул руку, впервые за пять лет ощутив возможность осязания. Он все не мог успокоиться и гладил свое лицо, аккуратно проводил пальцами по изрезанному морщинами лбу деда, по удивительно мягкой щеке Мелани, трогал гладкие листья деревьев, нагретую солнцем кирпичную кладку стены, грациозно изогнувшуюся спину соседской кошки и не смог сдержать смеха, когда та лизнула его пальцы своим шершавым языком. Новая кожа казалась совсем настоящей, и Мартин начал выходить за пределы клиники.
Поначалу ему казалось, что все прохожие смотрят только на него, его неуклюжую хромую походку, на его бледное лицо, на его нестройную мимику. Пройдясь вдоль больничного забора в третий, четвертый, пятый раз, он понял, что никому до него нет никакого дела, он сам придумал себе косые взгляды и кривые усмешки. И ему даже стало немного обидно, что никого не интересует человек, заново научившийся ходить.
– Ну ты посмотри на них, идут себе по своим делам, а я тут практически цирковое представление показываю! – шутливо восклицал он, когда Мелани сопровождала его во время очередной прогулки.
– И вправду! – она с готовностью поддержала шутку. – Но, слава Богу, хотя бы один постоянный почитатель у тебя есть. Давай-ка возвращаться домой. Или вернее сказать: бис!
…Шутя, отвлекая себя от боли, он отвлекал себя и от воспоминаний. Но рано или поздно они должны были догнать и ударить больнее любых несросшихся костей, любых растянутых связок. Он знал это и внутренне готовился к этому удару, не желая, чтобы он стал ударом из-за угла, ударом, перехватывающим дыхание.
……….
Но, видимо, к некоторым ударам невозможно быть готовым. Он стоял, опираясь на трость, и локтем чувствовал дедов локоть. Перед глазами прыгали и расплывались лица родителей, выгравированные на