Проклят и прощен. Элизабет Вернер
а там я не вижу никаких ограждений.
– Для крестьян это было бы слишком дорого, – ответил управляющий, пожимая плечами. – Приход не богат. Людям стоит огромного труда приобрести и самое необходимое, а такая постройка требует многих тысяч. Люди надеются на авось да на Божью милость. Но все эти годы ничего не случалось… Не хотите ли вы пройтись по парку, господин барон?
– Нет, благодарю, – рассеянно ответил Пауль, – у меня сегодня мало времени, а хочется еще побывать в деревне. Как проехать туда самым кратким путем?
Управляющий видимо удивился, что молодой барон собирается в деревню, но с готовностью сообщил требуемые сведения.
Пауль пошел по указанной дороге, которая вела вниз к замковой горе, но извилистая тропинка показалась ему слишком длинной, и он отправился прямо по откосу, покрытому дерном и кустарником, пока не дошел до крутого обрыва, по которому было довольно трудно спускаться.
Внезапно, прямо под его ногами раздались звуки народной песни, которую часто пели в той местности. Пел молодой, свежий голос, звучавший с такой заманчивой прелестью, что Пауль невольно остановился и стал прислушиваться. Чтобы увидеть, кому же принадлежит этот прелестный голос, Пауль перегнулся и заглянул вниз. Сквозь облетевший под дыханием осени кустарник он увидел маленькую розовую руку, энергично обрывавшую орехи с кустов, растущих у подножия замкового холма. Потом показались длинные каштановые косы, отклоняющиеся то вправо, то влево при каждом движении их обладательницы; затем из ветвей выступили очертания хорошенькой головки, но так как пока не было еще возможности ничего больше различить, то Пауль, любопытство которого уже было возбуждено, подошел к самому обрыву, осторожно раздвигая руками ветки, мешавшие ему видеть. В эту минуту земля под его ногами подалась, всякая опора под ним исчезла, и он полетел вниз, ломая кусты и поднимая целые столбы пыли.
Громкий крик ужаса раздался при его падении. Молодая певица быстро отскочила в сторону, со страхом глядя на этого невольного акробата. Ее носовой платок упал на землю, и сложенные в него орехи раскатились во все стороны.
– Боже мой! Что это? – закричала она.
– Поклонник вашего пения, фрейлейн, – ответил Пауль, делая судорожные, но тщетные попытки выбраться из орешника. – Я не мог противиться желанию… Ах, проклятый орешник! Простите, что я оказался у ваших ног таким необычным путем. Ох, уж этот мне несчастный обрыв!..
Он не без основания проклинал обрыв, пославший ему вслед еще огромный ком земли, снова осыпавший его целым градом песка и мелких камней. У него был до такой степени комичный вид, что молодая девушка разразилась громким смехом.
Пауль не мог дольше выносить такое унизительное положение. Он принялся яростно ломать направо и налево ветки орешника, и тот наконец выпустил его из своих объятий. Тогда Верденфельс вскочил на ноги, отряхнул с себя землю и заговорил, приближаясь к девушке:
– Простите меня, что я выразил свой восторг таким несдержанным