Скрюченный домишко. Агата Кристи
со свекром, миссис Леонидис?
– Да, вполне хороших. – И спокойно добавила: – Мне он не очень нравился.
– Почему?
– Мне не нравились его жизненные установки и его методы.
– А как вам нравится миссис Бренда Леонидис?
– Бренда? Я редко ее вижу.
– Не думаете ли вы, что между нею и мистером Лоуренсом Брауном что-то было?
– Вы хотите сказать – что-то вроде романа? Не думаю. Да мне, собственно, и неоткуда это знать.
Голос ее звучал равнодушно.
В комнату ворвался Роджер Леонидис, и снова возникло впечатление, что влетел огромный шмель.
– Меня задержали, – выпалил он. – Телефон. Ну что, инспектор, есть новости? Что послужило причиной смерти отца?
– Смерть вызвана отравлением эзерином.
– Что вы говорите! Боже мой! Значит, все-таки это она! Не захотела ждать! Он ее подобрал, можно сказать, из грязи, и вот награда. Она его хладнокровно убивает! Боже мой, как подумаю, все во мне закипает.
– У вас есть конкретные основания так думать? – спросил Тавернер.
Роджер заходил по комнате, ероша волосы обеими руками.
– Основания? А кто же еще мог? Я ей никогда не доверял, она всегда мне не нравилась! Никому не нравилась. Мы с Филипом в ужас пришли, когда отец однажды явился домой и сообщил о своей женитьбе. В его возрасте! Безумие, чистое безумие! Отец был человеком поразительным, инспектор. Живой ум, как у сорокалетнего. Всем, что у меня есть, я обязан ему. Он все для меня сделал, ни разу не подвел. Это я его подвел… как подумаю…
Он тяжело опустился в кресло. Жена спокойно подошла к нему:
– Хватит, Роджер, хватит. Не взвинчивай себя так.
– Да, душа моя, знаю. – Он взял ее за руку. – Но как я могу оставаться спокойным… Как могу не испытывать…
– И все-таки мы все должны сохранять спокойствие. Старший инспектор нуждается в нашей помощи.
– Это верно, миссис Леонидис.
– Знаете, чего мне хочется? – закричал Роджер. – Мне хочется задушить эту женщину своими руками. Отнять у бедного старика несколько лет жизни! Будь она сейчас здесь… – он вскочил, его трясло от ярости. Он протянул вперед руки, скрючив пальцы, – …я задушил бы ее, задушил…
– Роджер! – одернула его Клеменси.
Он смущенно взглянул на нее:
– Прости, душа моя. – Он обернулся к нам: – Извините меня. Я не владею собой. Я… Простите…
И он опять вышел из комнаты.
Клеменси Леонидис с едва заметной улыбкой проговорила:
– На самом деле Роджер мухи не обидит.
Тавернер вежливо улыбнулся. А затем начал задавать свои обычные рутинные вопросы.
Клеменси Леонидис отвечала кратко и точно. Роджер Леонидис был в день смерти отца в Лондоне, в Боксхаузе, у себя в управлении. Вернулся он засветло и какое-то время, как обычно, провел с отцом. Сама она, как всегда, находилась в Институте Ламберта на Гауэр-стрит, где она работает. Вернулась домой почти в шесть вечера.
– Видели