Чудо. Эмма Донохью
была привилегированной медсестрой, – ответила вместо этого Либ.
– Волонтером?
Либ хотела уточнить, но старик понял ее неправильно, и ее лицо запылало. Право, зачем смущаться? Мисс Н. всегда напоминала своим медсестрам, что получение оплаты ничуть не умаляет их альтруизма.
– Я хотела сказать, что была одной из обученных медсестер, в отличие от медсестер из низших сословий. Мой отец был дворянином, – глуповато добавила Либ. – Правда, не зажиточным, но все же…
– Что ж, очень хорошо. Давно вы работаете в госпитале?
– В сентябре будет три года.
Это само по себе примечательно, поскольку большинство медсестер задерживались не более чем на несколько месяцев – безответственные поломойки. Не то чтобы Либ там особенно ценили. Она слышала однажды, как главная медсестра называет ветеранов Крымской кампании мисс Н. заносчивыми.
– После Шкодера я работала в нескольких семьях, – добавила Либ, – и ухаживала за родителями до их смертного часа.
– Вам приходилось ухаживать за ребенком, миссис Райт?
Она замялась, но лишь на миг.
– Полагаю, подходы одни и те же. Так мой пациент – ребенок?
– Анна О’Доннелл, – кивнув, произнес доктор Макбрэрти.
– На что она жалуется?
Доктор вздохнул.
Стало быть, что-то фатальное, решила Либ. Но болезнь затяжная, раз еще не убила девочку. Скорее всего, чахотка, обычная в этом сыром климате.
– Она не то чтобы больна. Ваша единственная обязанность – надзирать за ней.
Занятный глагол. Как та ужасная сиделка из «Джейн Эйр», нанятая для ухода за душевнобольной, которую держали в мансарде.
– Я приехала сюда, чтобы караулить ребенка?
– Нет, просто наблюдать.
Однако надзор лишь первый элемент пазла. Мисс Н. учила медсестер наблюдать, чтобы понять, какой уход требуется больному, и обеспечить его. Не медицинскую помощь – это забота врачей, – но есть то, что, по ее мнению, не менее важно для выздоровления: освещение, воздух, тепло, чистота, покой, удобство, питание и беседы.
– Насколько я понимаю…
– Боюсь, не понимаете, и в этом мой просчет.
Макбрэрти оперся кулаком о край умывального столика.
Либ хотела было предложить старику стул, но побоялась обидеть его.
– Никоим образом не хочу создавать у вас предвзятое мнение, – продолжал доктор, – но могу сказать лишь, что это совершенно необычный случай. Анна О’Доннелл утверждает – или, скорее, утверждают ее родители, – что она не принимает пищу со своего одиннадцатого дня рождения.
– Тогда она, видимо, больна, – нахмурилась Либ.
– Но неизвестной болезнью. Неизвестной мне, во всяком случае, – поправляя себя, сказал Макбрэрти. – Она просто не ест.
– Вы имеете в виду твердую пищу?
Либ была наслышана о пристрастии некоторых утонченных современных мисс питаться отваром из маранты или крепким мясным бульоном.
– Вообще никакого питания, – поправил ее доктор. – Она не может принять