Земля мертвецов. Роберт Райан
этого мылись?
– Лицо и руки мыл. Тщательно.
Ватсон закатил глаза.
Напускная безмятежность молодого пациента дала трещину.
– Меня, как только станет лучше, отдадут под трибунал. – При этой мысли он чуть не расплакался. – Я ведь не нарочно, но никто мне не верит. – Он понизил голос до хриплого шепота: – Мне плюют в миску с едой.
– Не думаю.
Сифилис, заключил Ватсон, осложненный комплексом вины и жалостью к себе. Венерические заболевания в армии относили к самострелам, подозревая в них предлог вернуться на родину.
– И как вы себя чувствуете?
– Слабость. Тошнота. Ужасные головные боли. Это был maison de tolе€rance – чертов голубой фонарь.
Дом терпимости для офицеров. Красный фонарь обозначал бордели для нижних чинов. Поговаривали – по крайней мере среди нижних чинов, – что едва у девушки появлялась какая-нибудь сыпь, ее тотчас переводили под красный фонарь.
– Подождите минуту. – Ватсон отступил за занавеску. Теперь он понимал, что парня отгораживали от остальных не из-за ужасных ран, а как отверженного. Офицеры, залечивающие настоящие ранения, плохо относились к ВЗ любого вида. На каждого солдата, намеренно покалечившего себя, приходились десятки молодых людей, выполнивших свой долг. Понятно, что вторые досадовали, когда первых отправляли домой.
Конечно, этот юноша, может быть, и вправду случайно подцепил болезнь, но находились больные женщины, которые продавали себя трусоватым солдатам, как билет домой.
– Чем вы его лечите? – спросил Ватсон у сестры.
– Вливания и втирание ртути, доктор.
– Ртути? Разве у вас нет сальварсана?
– Здесь нет.
– Я привез немного. Чей это пациент? Доктора Майлса?
– Майора Торранса.
Инъекции ртути были болезненным, а втирания – наложение ртутной мази – грязным и почти бесполезным делом, но новейшие средства плохо приживались среди врачей старой школы, к тому же с поставками, вероятно, были сложности.
На другой стороне палаты Майлс перешучивался с пациентом, у которого вместо ног остались два обрубка. Калека смеялся вместе с человеком, лишившим его ног. Майлс похлопал офицера по плечу и перешел к следующему. Ватсон чуточку позавидовал такому неподдельно свободному обращению. Его-то учили даже в мирной обстановке не фамильярничать с пациентами, держаться отстраненно, вдумчиво и профессионально. Ну что ж, Майлс приехал из другой страны. И принадлежал к другому поколению, а это, надо полагать, почти то же самое.
– А там что? – обратился он к Дженнингс, когда, осмотрев последнего пациента, заметил занавешенный дверной проем – створка, судя по перекрученным петлям в кладке стены, была широкой и толстой. Ее, вероятно, сорвали на дрова.
– В основном сержантский состав, – отозвалась сестра, менявшая повязку на кровоточащей культе молодого артиллериста.
– Можно?
– Конечно, майор. Я здесь заканчиваю. Скоро отправим вас домой, да, лейтенант Уолш?
Артиллерист улыбнулся,