.
вдыхал и выдыхал. К слову, по ночам он храпел, как Дзамбони на ледовом катке. Мне это даже нравилось. Он напоминал огромного мурлычущего кота. Но ведь это он уходит от меня, а не я от него. В чем же дело?
– Дети постоянно раздражают меня, – пояснил он. – Меня все тяготит – заботы… шум, гам… и так далее… А когда я смотрю на тебя, то вижу перед собой незнакомку.
– Это ты обо мне? – изумленно переспросила я.
Разве незнакомка стала бы расхаживать по квартире с нечесаной шевелюрой, небритыми ногами и в дырявой ночной рубашке? Незнакомки носят мини-юбки, высоченные шпильки и узкие свитерочки, обтягивающие их силиконовые прелести. Видимо, Роджеру никто не объяснил, в чем разница между супругой и незнакомкой.
– Я знаю тебя уже девятнадцать лет, Роджер. Ты мой самый лучший друг. – «Был», – мысленно поправилась я. – Когда ты переедешь? – спросила я, давясь слезами и продолжая размазывать подолом рубашки черную тушь. Не очень-то приятное зрелище. Жалкое – не то слово. Гадкое – гораздо точнее. Отвратительное – именно так. Я выглядела просто ужасно, и в довершение ко всему у меня потекло из носа.
– Я подумывал остаться на праздники, – великодушно заявил Роджер.
Очень мило с его стороны. Значит, у меня всего один месяц на то, чтобы свыкнуться со своим новым положением брошенной жены или попытаться вернуть своего супруга. Может, поехать в Мексику… на Гавайи… Таити… Галапагосские острова? Куда-нибудь, где тепло и романтично. Держу пари, что в ту минуту Роджер без труда мог вообразить меня на экзотическом пляже в драной футболке и поношенной фланелевой рубашке.
– А пока я переберусь в комнату для гостей.
Вид и тон у него был самый решительный. Я будто видела какой-то кошмарный сон. Невозможное, оказывается, еще как возможно. Муж покидает меня и заявил, что больше меня не любит. В отчаянии я бросилась ему на шею и размазала остатки туши на его ослепительном воротничке, мои слезы пропитали его пиджак, а носом я уткнулась в его безукоризненный галстук. Роджер осторожно отстранил меня – так банковский служащий боится приближаться к грабителю, начиненному взрывчаткой. Его движение яснее ясного говорило о том, что ему неприятно дотрагиваться до меня.
Теперь я понимаю, что не вправе была его осуждать. Оглядываясь назад, я даже готова признать, что в последнее время мы совершенно отдалились друг от друга. Мы занимались любовью раз в два-три месяца, а иногда и раз в полгода, после того как я начинала жаловаться на его безразличие и он чувствовал, что обязан исполнить супружеский долг. Как странно: на такие мелочи часто не обращаешь внимания или находишь им правдоподобное объяснение. Я-то наивно полагала, что Роджер переживает по поводу неудач на работе или ее отсутствия – в зависимости от обстоятельств. Или же все дело в том, что в нашей постели частенько спал кто-нибудь из детей или собака. Да мало ли что! Но оказалось, проблема совсем в другом. Должно быть, я ему просто наскучила. Впрочем, в то злополучное утро у меня и мыслей не было о сексе. Нервы мои