Меркурий – до востребования. Катя Рубина
«селедка в банке» подразумевает под собой некую однородность массы.
В Манеже никакой однородности не было. Толпа пестро одетых; и просто одетых; и странно одетых; и в одежде гениев растекалась по всем направлениям, хаотично, беспринципно, полихромно.
Увидев все это количество и даже еще не успев взглянуть на картины, Пупель подумала: «Зачем? Надо было бы… И что теперь? Господи, прости!» Потом она стала рассуждать про себя так: «Ничего, посмотрю на картины. Я же, собственно говоря, сюда именно за этим пришла, а не на удодов смешных смотреть. Я же не в зоопарк притащилась, а чисто поднять настроение, приобщиться к прекрасному и вечному».
Марк шел чуть впереди, довольный собой и окружающими. У него это просто на спине читалось. «Посмотрите на меня, – говорила спина Марка. – Вот иду я – великий скульптор, созидатель и всепонимающий творец!»
Они приостановились у галереи Сусанны Буковой. Марк раскланялся с Сусанной, приложился к ее пухлой ручке и завел душещипательную беседу о красоте экспозиции и качестве картин.
Пупель окинула взглядом стены в загоне. Помпезные золотые рамы, глянцевые кричащие и свистящие картинки с розовощекими арлекинами, понуро тусклыми пьеро и тортиково-шоколадными гномами. Пупель, воспользовавшись тем, что Марк самозабвенно, закатывая глаза, беседовал с Сусанной, двинулась дальше вдоль загонов.
«Чего только нет у меня в лесу, – внезапно пришел ей в голову детский стишок. – И лось, и сова, и барсук, и кто-то вдали залезает на сук, мне еж вышивает рубашку крестом, приходит коза с молоком, лисичка мой дом подметает хвостом…»
Вот псевдо-Волков в огромном количестве. Даже если предположить, что Волков, к примеру, рисовал по пятьдесят картин в день, хотя это абсолютно невозможно, ни в каком порыве нельзя каждый день рисовать по пятьдесят картин, но если взять это за гипотезу, то получается, ничего не получается, этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Вот якобы Яхонтов – безумный художник, умерший в психушке, – бедняга даже представить себе не мог в самом своем безумном сне, в каком количестве будут подделывать и продавать его картины – бумажки с цветочками, зверюшками, нарисованные паршивыми цветными карандашами.
Передвигаясь из загона в загон, Пупель становилась все грустнее и грустнее, – как здесь всего много, чудовищные множества, какое все, огромные какие раскрашенные. Это очень концептуально, это попроще, так полиричнее, это для кухни. Наверное, этот пейзаж с холмом и ярко-кубовой полосой может позволить себе преуспевающий бизнесмен в период процветания бизнеса, а этот камелопардовый натюрморт – бизнес-вумен к терракотовому дивану в будуаре.
Картинки цвета испуганной мыши в дешевых рамках сразу выдают принадлежность художника к секции «Союза Профессиональных Живописных Творителей», а бланжевые мастодонты – творения секции «Союза Объединенных Творцов».
– Но нету слоненка в лесу у меня, слоненка веселого нет, – продолжала декламировать Пупель.
Она остановилась у огромных холстов с изображением чудовищных цветов, то ли ромашки, то ли каллы. Рядом с ней стояла