1надцать (сборник). Андроник Романов
обратно – на дно бака, накрывал брезентом, устанавливал на бак помост с верстаком и продолжал работу.
Дольше всего пришлось возиться с ротором. Конструкцию ступицы и втулки нашел то ли в «Технике Молодежи», то ли в «Моделисте-конструкторе», сейчас не помню. Но это был, точно, один из тех журналов. Ось, балку, раскосы и прочие несущие части скреплял болтами, стягивая для надежности в некоторых, как мне казалось, особенно подверженных нагрузке, местах стальной проволокой. Сиденье с прямоугольной фанерной спинкой и самодельными ремнями безопасности напоминало табурет. Но это ему абсолютно не мешало быть полноценным креслом пилота.
Пока я возился с деталями, внешне моя затея выглядела вполне себе безобидно. Все изменилось, когда в самом конце августа я собрал готовый остов гироплана. Шутки за обеденным столом прекратились. В нашем саду стоял летательный аппарат. Да, ему не хватало киля, стабилизатора, шасси и прочих существенных деталей, покоившихся до поры в разной степени готовности на дне бака под брезентом. Но для отца это было не важно. Для него – в нашем саду стояла конструкция, на которой собирался лететь его сын.
У них была существенная разница в возрасте, но об этом мало кто догадывался – высокий, темноволосый, с правильными чертами лица, отец и выглядел безупречно и умел себя подать. При безоговорочном патриархате, мама, поддерживавшая отца в девяносто девяти процентах его начинаний, была единственным человеком, способным сказать ему «нет». Они оба были сильными людьми, странным образом сошедшимися, прожившими долгую нескучную жизнь, умудрившимися, не смотря ни на что, остаться вместе до самого конца.
Живость их отношений вдохновляла. Мама рассказывала, как, прожив вместе примерно год, они сильно поругались, и она уехала от него в Балхаш, к бабушке, не особо жаловавшей моего отца. Чтобы отрезать насовсем, вышла там по-быстрому замуж за человека по фамилии Матвеев. Отец узнал и поехал следом, но появляться на пороге не спешил. О его приезде стало известно деду, потом, разумеется, бабушке, бабушка предупредила зятя – чтобы «Аня ни в коем случае ничего не узнала». Но он, простая душа, проболтался, и тем же вечером во время прогулки маме понадобилось зайти к подруге. «На пять минут». Матвеев остался у подъезда. Мама знала, у кого обычно останавливается отец. Разговор был коротким. Ранним утром следующего дня, пока домашние спали, она тихо собралась, вышла из дома и отправилась на автостанцию, где он ее уже ждал. Через год у них родился я, а через четыре года после меня – мой брат.
В детстве было столько любви, понимания и заботы, что теперь это выглядит компенсацией за все мое последующее одиночество. Я знаю – благодаря им знаю – что все эти неудобные в произнесении вслух банальности, как-то: любовь, верность и счастье, прости Господи, – и возможны, и достижимы. И, наверное, обязательным условием для этого нужна естественная готовность отказаться ради любимой или любимого от всего, что свойственно человеку