Живые души. Роман-фантасмагория. Алена Даль
Эдик. Но, в общем и целом – удовлетворительно, – сдержанно ответил он.
– Что-то маловато оптимизма в твоём голосе, старик. Совсем заработался? – посочувствовал Геккель. – Надо отдыхать! Впереди, между прочим, уик-энд, – и заговорщически добавил: – Не пора ли плеснуть немного адреналина в рюмку жизни?
– Что, полетать собрались? – улыбнулся Антон, хорошо знавший эту коронную фразу приятеля, предварявшую обычно предложение куда-нибудь махнуть.
– Собрались, – задорно отозвался Эдик, – вот и звоню!
– И куда же на этот раз?
– В Альпы. Пасси Плен Жу – слыхал? Шестнадцать километров от Монблана.
– Кажется, припоминаю. Там ещё приличные горнолыжные трассы.
– Вот-вот, – обрадовался Эдик, – где склоны, там и лыжники, а где лыжники, там и мы! – его энтузиазм не знал границ. – У Палыча юбилей, ты не забыл? – напомнил он. – Старик решил отметить его в небе. Будут все наши. Ты как?
Антону вдруг нестерпимо захотелось бросить всё и уехать в Альпы. Крыло параплана, лежало на антресолях, и ничто не мешало прямо сейчас вытащить его и переложить в багажник автомобиля. Собрать по-быстрому сумку и…
– Когда вылет?
– Завтра в 11:40, как раз успеешь добраться в Домодедово. Рейс 808 Москва – Женева. Билеты забронированы.
– А пораньше сказать не мог? – проворчал Антон.
– Не мог, – ответил Эдик, – сам час назад узнал. Ты что, не знаешь Палыча? – у него всегда так: придумал – решил – сделал!
– Ладно, я буду, – пообещал Рубин, предвкушая порядком подзабытое за последние годы ощущение полёта.
– Ну, будь.
– Сказал же: буду – значит буду!
– Будь здоров, брюзга! – рассмеялся в трубку Эдик.
– До завтра, подстрекатель!
Антон откинулся в шезлонге и плеснул себе ещё коньяку. Предложение Геккеля было как нельзя кстати. Ему требовалась передышка. Завтра рано утром он рванет в аэропорт, а через три-четыре часа, если повезёт с погодой, сможет свободно парить среди гор, позабыв все проблемы и неприятности последних месяцев.
***
Мотор урчал ровно и сыто, как довольный кот на коленях хозяина после миски сметаны. Синий фургон преодолевал очередную петлю серпантина. Вскоре горы расступились, и машина въехала в долину, окружённую со всех сторон многослойными альпийскими пейзажами. На первом плане – поросшие сочной травой склоны в прожилках ледяных ручьев. За ними – пики елей и слоистые скалы, отвесно-гладкие с одной стороны и шершаво-пологие с другой. Ещё дальше – грубые складки лесистых отрогов, острые каменные зубья, пронзающие лебяжий пух облаков. А на самом верху – неприступные снежные вершины, безмолвные в своём космическом спокойствии. Венчал картину бездонный купол неба с мягкими перышками облаков и яркими точками парящих крыльев.
Всё-таки в современный век скоростей