Арабская дочь. Таня Валько

      Жоржетта, у которой уже началось заражение, найдена в бессознательном состоянии и мечется в жару. После очередной дезинфекции гнойной раны девочке снова накладывают швы: теперь уже нет другого выхода. Малика, ассистирующая при вынужденной процедуре, видит, как страшно искалечены половые органы этой будущей женщины и матери. Она уже не удивляется большим международным медицинским акциям противников обрезания и понимает жалобы самих пострадавших. Для этой девочки все, что будет связано с сексом, обернется только болью и адом.

      – Ваша дочь умирает в госпитале в Нсякре, – говорит Малика, наконец дозвонившись к отцу Жоржетты.

      – Как это? Кто вы, откуда у вас номер моего домашнего телефона?! Вы шантажируете меня! – Напуганный мужчина повышает голос.

      – Ты, образованный дегенерат! Ублюдок! – Женщина уже не владеет собой. – У меня племянница такого же возраста, как твоя дочь, и я в жизни не позволила бы ее так изуродовать!

      Отец и мать пострадавшей прилетают правительственным вертолетом, который приземляется в центре деревни, и для жителей это становится настоящей сенсацией.

      – Мы забираем дочку в город, – говорит стройный чернокожий мужчина с безупречным оксфордским произношением. Он убирает всех с дороги, относясь к окружающим его врачам, миссионерам и Малике с Марысей как к надоедливым выскочкам.

      – Вы сделаете это, только если доктор разрешит! – Ливийка упрямо вздергивает подбородок и перегораживает ему дорогу.

      – Отойди! – Мать Жоржетты, статная ганка с гордо поднятой головой, машет перед лицом Малики руками с разрисованными ногтями, как будто отгоняет назойливую муху.

      – Я сейчас эти твои ногти в дерьмо всажу! – кричит невысокая арабка и подскакивает к расфуфыренной африканке.

      – Позвольте. – Мужчина из консульского отдела ливийского посольства осторожно отодвигает коллегу и становится перед матерью, предъявляя свое удостоверение: он – глава ганского отдела Организации прав человека, Квафи, внук Кваме Нкрумаха[27].