Пора Домой. Лев Енец
с манекена платье, пока Алана заняла его место. Мийя моргала, слишком часто моргала. Алана отвернулась, заставляя себя думать о предстоящем дне. В самом конце комнаты стоял огромный шкаф – от пола до потолка, занимающий всю стену, с множеством маленьких отделений. Там хранились обувь, веера, перчатки, всевозможные заколки, броши, ленты, кольца, серьги, браслеты и ожерелья. Еще были шляпки и вуали, накидки и карнавальные маски, но было их так мало, что каждая шляпка или маска была закреплена за одним каким-либо платьем, и не хранилась в специальных местах, как все остальное. Да и зачем? Маски – для карнавалов, шляпки – для прогулок за городом. От этого и еще очень многого королева оградила себя и своих детей.
Алана придирчиво окинула взглядом свое богатство – вон там, в углу, висят черное и бордовое платья. Какое она наденет на похороны?
– Мийя, для похорон бордовое или черное?
– Мне нравятся оба, Ваше Высочество, – тихо ответила служанка, пока застегивала на Алане голубой корсет.
Сказывалось то ли воспитание, то ли нервы – инфанта надула губы:
– Тебя все всегда устраивает. И это мешает мне выбирать.
– Простите, Ваше Высочество.
– Прощаю, что уж там.
«Милая, глупая Мийя. Иногда слишком глупая». Она закончила одевать Алану, и поставила перед ней туфли. Алана оперлась рукой на плечо служанки, хоть это было и без надобности, и обулась, сошла с постамента, села у трюмо.
– Я одену бордовое. Когда еще случится попасть на похороны? – Алана улыбнулась, но шутка, конечно, вышла так себе, особенно в свете недавних и последующих событий. Алана попыталась оправдаться:
– Мийя, прости, но оно должно быть готово к вечеру. Как бы ты себя не чувствовала.
– Конечно, Ваше Высочество, будет готово, – Мийя аккуратно расчесывала волосы, вплетала в них голубые ленты в цвет платья.
– Хорошо. Не забудь про обувь, как в прошлый раз. И… Я еще вуаль хочу, – Алана выставила правую руку.
– Да, Ваше Высочество. Короткую или длинную? – Мийя послушно одела на руку кольцо с жемчужиной, Алана выставила левую руку, Мийя в три быстрых шажка оказалась с другой стороны и одела жемчужный браслет.
– Длинную, конечно. И веер. Думаю, в молитвеннике будет душно, – платье без воротника открывало ямочку под шеей, и теперь там красовалась тонкая серебряная нить с пятью мелкими жемчужинами.
– Да, Ваше Высочество, – Мийя отошла, но Алана спросила:
– А где сережки?
Мийя кинулась к уже закрытому шкафчику, открывая его и выискивая нужные серьги. Инфанта решила ее развеселить. У них была маленькая игра «в увольнение». Это началось в тот день, когда ее мать была в плохом настроении, и обвинила Алану в мягкотелости из-за чуть мятого платья. Мятым оно было из-за того, что инфанта проходила в нем целый день, но если Адела хотела кричать, причину найти было легче легкого. Да, в любой другой день эта игра бы возымела эффект, но Алана просто не понимала, что смерть забывается