Обманувший дьявола. Игорь Ягупов
к старухе.
– Соседа бужу, – ответила та.
– Что, проспал свою станцию? – весело, даже как будто с надеждой подхватил второй парень, разбирая постель на своей боковушке. Он обернулся и встретился глазами с Андреем: – Да он и не спит уже.
– Нет, не проспал, – отвечая на вопрос, продолжила старуха. – Да уж больно беспокойный сон ему, видать, привиделся. Она отдернула руку от Андрея и, адресуясь уже к нему, добавила: – Все бормотали вы: «Пров, Пров, найди Прова».
Озноб Андрея сменился холодным потом. Утерев лоб, он опасливо покосился на старуху и с усилием выдавил из себя:
– Спасибо, что разбудили.
– Чего-чего, а уж разбудить здесь всегда разбудят, – простонал сонный голос из соседнего купе.
8.
Поезд медленно подполз к перрону и остановился, как будто окончательно выдохся. Андрей выскочил из вагона на перрон. Прошедшая ночь далась ему слишком тяжело. Он не был уверен в том, что старуха говорила правду, что она действительно хотела всего лишь разбудить его. Вполне возможно, она была одной из тех, кто преследовал его. Вряд ли теперь можно было говорить о галлюцинациях. Галлюцинации не занимают полки согласно купленным билетам и не ведут разговоры с соседями по купе.
Всю оставшуюся дорогу Андрей прилагал нечеловеческие усилия к тому, чтобы не заснуть. Но, как будто назло, сон стал одолевать его. Несмотря на неудобные позы, достойные экспоната кунсткамеры, которые он принимал, чтобы хоть как-то поместиться на прокрустовом ложе. Несмотря на то, что он тер глаза и щипал себя за руку. Сон все равно наваливался на него. И Андрей чувствовал, что остается беззащитным перед неведомой опасностью.
Так что теперь он постарался быстрее покинуть вагон, чтобы не остаться там невзначай один на один со старухой и ее не менее подозрительной внучкой. Вокзальная платформа была мокрой. Но дождя не было. По-видимому, он перестал как раз перед прибытием их поезда, потому что у многих встречающих были в руках закрытые, но не сложенные еще как следует зонты.
Из прорехи в тучах выскользнул робкий солнечный лучик. Андрей счел явное улучшение погоды добрым знаком. Он доехал от нового вокзала до Петровской и вышел из автобуса. Легкая, почти пустая сумка, перекинутая через плечо, не тяготила его. И он решил пройтись по центру Таганрога пешком.
В южном приморском городе осенью и зимой как-то по-особенному грустно. Такую грусть принято называть светлой. Она не гнетет. Напротив, хочется упиваться ей больше и больше. Ей нельзя насытиться. Она наполняет душу легкостью и гармонией, как будто заполняя в ней оставленные жизнью трещинки и выбоины. Андрей шел по тихим центральным улочкам Таганрога, глубоко вдыхая влажный, пропитанный дождем и пахнущий прелыми листьями воздух. Это был город его детства. И сейчас возвращение в него было особенно приятным. Как будто он выполнял возложенный на него свыше долг. Он забыл о своих кошмарах, странных происшествиях последних дней, таинственном Прове, вокруг которого столь неожиданно закрутилась