Самая страшная книга 2017 (сборник). Александр Матюхин
на пороге, обмерев при виде открывшегося зрелища.
Посреди комнаты на полу лежит ба, на спине, упершись плечом в угол кровати. Ноги в толстых колготах разметаны, халаты распахнуты, левая грудь, большая и бледная, покрытая морщинами титька, вывалилась наружу и свисает набок, напоминая одновременно спущенный мячик и сдутую боксерскую грушу. Глаза бабушки закрыты, кожа белая, по щекам растекаются серые пятна, из тонкой щелочки рта тянется вниз блескучая нить слюны.
– …в темнице сырой. Ба-а?..
Бабушка выглядит как большая игрушка, плюшевый бегемот с встроенным механизмом, в котором что-то сломалось.
«Она умерла?» – вспыхивает в голове у Алёши страшный, ужасный вопрос.
Ее левая рука, чуть согнутая в локте, протянута по полу в сторону коридора, кончики скрюченных пальцев едва заметно дрожат. Рядом, у стены, валяется разбитое радио, а среди осколков белой пластмассы Алёша видит пузырек с бабушкиными каплями от сердца – колпачок слетел, вокруг растеклась небольшая лужа. Едкий запах валокордина смешался с вонью, как от консервной банки, только более противной, терпкой.
«Не умерла… умирает».
– Ба! – зовет он шепотом.
– Щи-щас-с, внучк… – сипит бабушка еле слышно, практически не шевеля губами. – Щищ-щас я немног… отдхну… полжу… вста-а-а…
Алёша начинает понимать, что произошло. Ба, видимо, стало плохо. Она хотела принять свои капли, встала с кровати, но не удержалась, упала, зацепив при этом провод от радио и выронив пузырек с лекарством.
Его дыхание в темноте клубится сизым дымком. А ба дышит еле-еле, так слабо, что пар из черной беззубой щели поднимается едва заметным туманом.
– Ба, не умирай, – хнычет Алёша, упав перед ней на коленки. – Не умирай, пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, ба!
– Ну шо ты, роденький, шо ты… А-А-А-а-а-а-… – издает бабушка протяжный нутряной стон и замолкает. Бегемотская туша содрогается. Слюна перестает течь изо рта. В темноте Алёша пытается уловить звук, приметить дыхание ба, но тщетно.
А потом ее рука вцепляется в бедро Алёши.
Крепко, жестко. Искривленные пальцы, как когти, вонзаются в его плоть сквозь штаны и рейтузы. От боли и испуга он пронзительно вскрикивает. Ба поворачивает голову, позвонки хрустят, поворачивает голову и смотрит на Алёшу сверкающими бельмами, в которых не видно зрачков.
– Ба, что с тобой, ба! – верещит он, не помня себя от ужаса. Чувствуя, как по ногам струится горячая жидкость: описался, стыдно, страшно, описался!
Бабушка грузно переворачивается на бок, тянет вторую руку, чтобы схватить его. Рот ее широко раскрывается, как пасть у змеи, которую он когда-то видел в документальном кино на канале «Дискавери». И, словно та гадюка, бабушка шипит.
В панике Алёша дергается назад, уворачиваясь от когтистой лапы. Изо всех сил брыкает ногами, пытаясь вырваться из мертвой хватки. «Бежать, бежать, бежать, ОПАСНО!» – вопит все его существо. А бабушка, продолжая издавать угрожающее шипение, уже опирается на локти и колени,