Тайна в наследство. Джуд Деверо
себя как следует.
Не клюнув на приманку, я молча смотрела на него.
– Ну хорошо, – наконец продолжал он. – Мы с Кэрол подумали, что вам следовало бы взять другое имя и фамилию. Вы так похудели, что никто теперь не узнает в вас низенькую толстушку, жену Джеймса Мэнвилла.
Услышав это, я прищурилась и многозначительно уставилась на него. Я вовсе не желала знать, что и Филипп, и остальная свита Джимми втихомолку потешались над нами. Видно, годы жизни с Джимми не прошли для меня даром: я увидела, как Филипп увял под моим прицельным взглядом.
– Ну хорошо, – повторил он и сдавленно вздохнул. – Решать, конечно, вам, но я уже проделал почти всю работу. Ваши новые документы, удостоверяющие личность, готовы. Пришлось поднять давние связи Джеймса, пока его еще не забыли. Простите за прямоту, но у людей короткая память. Словом, хотите – берите.
Он протянул мне паспорт, я открыла его. Фотографии в нем не оказалось, зато было имя.
– «Бейли Джеймс», – прочла я вслух и перевела взгляд на Филиппа.
– Это придумала Кэрол – взяла вашу девичью фамилию, имя Джеймса, и… но вам, похоже, не нравится.
Наоборот: мне понравилась эта затея. Новое имя, а может, и новая жизнь.
– Кэрол говорит, что теперь, когда вы сильно похудели, вам достаточно будет подстричься и осветлить волосы, да еще… Если вы еще…
Я ждала продолжения. Что это он вдруг замялся? И вдруг я увидела, что он не сводит глаз с моего носа. В первом классе я свалилась с горки на школьной площадке головой вперед и ухитрилась удариться носом так, что он скособочился вправо. «А чего тут странного? – ржал шестиклассник Джонни Миллер, пока я размазывала кровавые сопли. – У нее такой носяра, что он ударился об землю на полчаса раньше, чем она сама!» До сих пор помню, как учительница обнимала меня, излучая сочувствие и с трудом удерживаясь, чтобы не прыснуть. Правда, она все-таки заставила Джонни извиниться за оскорбление.
– Вы хотите, чтобы я исправила нос, – напрямик заявила я.
Филипп коротко кивнул.
Повернувшись, я посмотрела на себя в зеркало. Если бы Джимми завещал свои миллиарды мне, я построила бы тюрьму, обнесла ее неприступными стенами и заперлась в ней от всех альфонсов и прочих прихлебателей, падких на чужие деньги. Миллиардов Джимми у меня нет, зато есть дурная слава. Когда-нибудь, лет через десять, воспоминания о Джимми потускнеют, изгладятся, и меня оставят в покое, но как выдержать эти десять лет…
Я уставилась на Филиппа.
– Вы, наверное, уже договорились с врачом.
– На сегодня. – Он бросил взгляд на свои часы стоимостью двадцать одну тысячу долларов, подарок Джимми. Мои часы теперь носила Атланта. – Конечно, если вы готовы.
Я сделала глубокий вдох.
– Готова, насколько это вообще возможно, – объявила я и поднялась.
С тех пор прошло две недели. Шрамы на носу зажили настолько, что я поняла: пора покинуть гостеприимный дом Филиппа и Кэрол. В большой мир шагнет не Лиллиан Мэнвилл, а женщина, которую я даже