Унесенное прошлым. Игорь Ассман
улыбаться. Почему? Ты не любить отец?
– Любить, сильно любить! – возмутилась она. – Он и я всегда вместе, пока не умирать. Ты не знать одна вещь, и я тебе ее рассказать. Она уселась поудобнее. – Он был плохо ноги. Давно. И он ждать умирать от ноги. Оставаться немного и он умирать. Я привыкать, что он умирать скоро и ничего не могла сделать. Я много плакать с ним. Очень много. – Она погрустнела.
– Вот в чем дело! – Понял я. – У него была проблема с ногами и он умирал. Вот почему все дни напролет он сидел на своем камне и вставал очень редко. А когда я повел его вдоль пещер – он шел очень медленно. Видимо движение причиняло ему серьезную боль. И Тина была готова, что он может умереть в любую минуту, может, она уже с ним попрощалась в тот день, когда он отдал ее мне. Кто его знает? И что это за болезнь могла быть? Гангрена, какая-нибудь закупорка сосудов? По крайней мере, теперь я понимал и обстановку, и поведение Тины.
Я поднялся, взял ее за руку и потянул к выходу. Солнце уже встало, и на поляне были люди. Я повел ее к тому месту, где вчера лежала туша. Мы с ней уже давно не ели, если не считать те полу – обглоданные кости в Акира. На месте туши были разложены большие куски жареного мяса. В одном я заметил воткнутый нож, это был мой, который я вчера одолжил для разделки, слава Богу, что он не потерялся. Я вытащил его и подошел к Тине. Она показала на один симпатичный кусок, и я отрезал ей солидный ломоть. То же самое я сделал и себе. Мясо было мягким, но пресным. Тина с трудом доедала огромный ломоть, а я отрезал себе еще. Надо было набить желудок, пока было чем. Тина была права: мяса оставалось еще на день. Туша была громадная.
Пока отовсюду выползали люди – мы вернулись в пещеру. Я усадил Тину напротив и начал мимикой и жестами изображать какое-либо действие или предмет. Когда я видел, что она понимала что это такое, – я произносил название вслух, а она повторяла. Так продолжалось часа три, и в ее голове должно было уместиться слов двести. Я надеялся на ее феноменальную память и решил продолжать такие занятия каждый день. Может быть, когда-то мы сможем разговаривать с ней на равных?
Меня беспокоило одно: Тина изменилась, она не прижималась ко мне, не целовалась и не обвивала мой торс. – Может она на что-то обиделась? – Подумал я. – Или она строит свои планы на будущее без меня? Мне стало немного грустно. Но жизнь продолжалась. С ней, или без нее. Неожиданно я услышал четкую фразу, составляющие которой Тина узнала только несколько часов назад: – Я тебя очень люблю. Я посмотрел ей в глаза и увидел прежнюю нежность. – Я тебя люблю, – повторил я и повалил ее на шкуру. Дальше была любовь, горячая, без пределов. Тина расслаблялась все больше, и ее стоны становились все громче.
– Странно, – думал я, – когда это у нас произошло в первый раз, – я понял, что она была девственницей. Но сейчас она была настолько раскрепощенной, что создавалось впечатление, что она уже десять лет замужем. Или, что она любит меня просто сумасшедшей любовью, позволяя мне все и вся. Лично мне это очень нравилось, я даже