Катастрофа. Игорь Ассман
подгоревший кусок мяса как собаке, прямо на землю. Тому стало на секунды стыдно, но потом все прошло. Весь день он опять бродил по деревне, а время спать так же последовало от напоминания его охранника.
На следующее утро, Эли неожиданно сказала:
– Том, а как же с языком? И вообще, у меня такое ощущение, что я тебе мешаю. Если хочешь, я попрошусь, и меня переселят.
– Переселят? – удивился он. – У тебя эта мысль на уме? Странно. Может тебе и будет с кем поговорить, только мне….
– Ты и так молчишь уже два дня, – перебила она его. – Я не знаю, что случилось.
– Ничего, – равнодушно пожал он плечами. – Хотя – насчет языка ты права. Полдня я буду гулять по поселку, а полдня слушать тебя. Устроит?
– Если устроит тебя, то и меня тоже. – Грустно сказала та. – Но даже притом, что я знаю местный язык, со мной никто не разговаривает. Так что…. Сейчас или после обеда? – спросила она. – В смысле языка.
– После, – вздохнул он и вышел.
Он опять ходил по деревне и вдруг понял, как все ему осточертело. Он ничего не надумал, а просто в одиночестве убил два дня. И ему уже было жалко Эли. Он еще раз вспомнил тот разговор, и понял, что она-то была ни в чем не виновата. Почему был тот лишний раз? А почему его не могло бы быть? И в чем ее вина? Она любит другого, а переспала с ним? Но тот, другой был сейчас в совершенно ином мире, и не было никакой гарантии, что он когда-нибудь еще появится. К тому же, они были официально разведены. – Боже, – вдруг остановился он, – какой же я дурак! Она переспала в тот день не только с ним, Томом, а с отцом ее будущего ребенка. И не она виновата, что именно он должен был им стать. Ее заставили, и она все сделала. А потом, просто отвела душу за все последние годы. Надо верить людям, а Эли сказала и не раз, что он ей нравился. И вообще, кроме него здесь никого не было, не считая всех этих обезьян. И он был ее единственным помощником, которого она считала, спустившимся с небес по божьей милости. Нет, он делал что-то неправильно. – Том постоял еще несколько минут, и направился к своему вигваму.
– Эли, – сказал он, сразу же увидев ее у порога, – я был неправ, извини. Давай займемся языком. Не знаю, что со мной было, только оно уже прошло. Может мне надо были эти два дня просто на уединение?
– Может, – настороженно улыбнулась та, – выбирай, тут или внутри?
– Без разницы. – Он опустился рядом.
Несколько часов он провел как приличный ученик, запоминая те слова и их значение, которые говорила ему Эли. Потом он сходил на обед и вернулся как всегда с кучей бананов и фруктов. Они пообедали вместе, разговаривали, и даже иногда смеялись. На душе у Тома отлегло: сердце подсказывало, что вот сейчас все было правильно. Потом уроки продолжились, но к вечеру Том уже устал. Так он ей и сказал.
– Молодец, ты много выдержал, – похвалила она его, – мне кажется, что если ты не сбавишь темп, то уже через две-три недели заговоришь.
Вечером