Инкские войны. Incas. Игорь Олен
Пако взял чашку и отхлебнул. – Прощаться я. На войну иду.
– Куда?
– В Чили. К арауканам. Их нет свирепее, лам тупых!
– Да не ламы они, а люди. Что им жалеть нас? Под инками чтоб ходить, как мы? Своё мы забыли, на кéчуа говорим… Разве мы кéчуа? – она фыркнула.
– Пóкес не трусы, – вёл Пако. – Все Стороны покорили! Лучшие воины! Вáрак стал инка – инка-по-милости – за войну в Чунчу и в Мусу-Мýсу!
– Мы покорили? Инки! Мы у них воины и прислуга. Думаешь, белая шерсть в ухе – то уже ровня им, златоухим? К югу от нас есть сáнку, носят в ушах костяшки; к северу – тáмпу, носят в ушах солому. Ламам мы кисточки на ушах заплетаем – точно так инки нас всех пометили… – Она выплеснула суп кошке и отошла в лачугу, откуда пришла с трещотками на лодыжках и с барабанчиком. – Хватит нам про печальное. Взвеселю тебя!
В Тауантин-сýйу – стране Четырёх Сторон Света – не было женщин без барабанчика; шлюхи были искусницы в барабанной игре. Колотушка стучала, трещотки дёргались. Прятавшийся в кустах Чавча дрожал в волнении, наблюдая. Стриженая пела:
Девка-милашка
с мушкой на щёчке!
Коли не замужем —
пей со мною!
Муж есть —
ступай к себе!
А коль вдовушка —
там посмотрим.
Девка-милашка
черноволоса!
Ты скажи матери,
я влюблён в тебя…
Она, смолкнув, села на корточки, тронула стриженный волос свой. Кошка ластилась… Крякнула в речке утка, и Чавча, выбравшись из кустов, пошёл домой садом. Благоухание разлилось до звёзд.
Дождавшийся Укумари отвёл его в дом вождей. Близ печки пожёвывал коку Кáрак, старейшины же стояли. Благообразный Амару молвил:
– Ты сочиняешь? Óбщина поручает тебе сочинить величальные инкам-по-милости тысяцкому и Вáраку, земляку. Покажи в словах, как достойны и как мы любим их.
– Песню, – встрял Кáрак, – как бил врагов брат Вáрак, пил с Ясным Днём давай…
– Подь, мальчик, – кончил Амáру. – Ты, Укумари, будь здесь…
Паря в мечтах, Чавча брёл и очнулся на тракте от крика:
– Кóхиль спешит не ночует!
На станцию прибыли. Пришла стража. «Кто и куда?» Чин поднял руку – и на запястье блеснул знак власти. Чин был с послом, путешествовавшем в империи волей Куско (занятого сбором данных о государствах севернее Айаваки перед войной с ними, мнившего преждевременным приём Кóхиля до получения нужных сведений как основы аргументированных бесед). Кóхиль, маясь задержкой, как и неведеньем относительно развивающихся событий, мстил гиду, мотаясь по захолустьям, вместо намеченных Тýпак Инкой Йупанки осмотров кусканских и пр. внушительных видов. Мстил он и тем, что устраивал тайный план: встречу с лидером оппозиции Титу Йáваром, о каком узнал у трусливого и тщеславного папамáркаского Римаче.
– Спать? – спросил чин.
– Спросят меня: что видел? Кóхиль ответит: спал? Врать станет сны?! Тумпис грозен,