Капитан Невельской. Николай Павлович Задорнов
себя. Потом – море… Нет, кажется, на свете более совершенных средств для исправления нетерпеливых людей, как плаванье на парусных судах.
И он научился с годами смирять свою порывистость, а чтобы не заговариваться от возбуждения, заставлял себя излагать последовательно свои мысли товарищам или писал докладные записки начальству о проблемах научных и политических, важных для России, с тем же терпением, точностью и последовательностью, основываясь на научных сведениях и на собственных наблюдениях и статистических выкладках, как, основываясь на квитанциях и на расписках, иногда также собственного сочинения, делали это другие морские офицеры, составляя рапорты о расходах и износах казенного добра, снастей и артиллерийских припасов. И морское начальство, ценя и те и другие бумаги одинаково, считало Невельского дельным и способным офицером. Вот именно так сейчас он взял себя в руки.
– Почему мы, подойдя к восточному берегу Сахалина, начали исследование именно отсюда, с широты пятьдесят один градус тридцать семь минут, тогда как инструкцией, неутвержденную копию которой я получил тринадцатого мая в Петропавловске-на-Камчатке, повелевалось мне произвести опись северной части острова Сахалина, юго-восточного побережья Охотского моря и лимана, а также устья реки Амура? Иван Федорович Крузенштерн, считавший, что Сахалин – полуостров, предполагал, что именно тут, на девять минут севернее пункта, к которому мы подошли, вытекает и впадает в Охотское море один из рукавов реки Амур, то есть что одно из устьев может находиться на восточном побережье полуострова, о чем он не раз говорил нам в корпусе, однако утверждая, что это требует тщательной проверки, что, быть может, Сахалин разделен проливом и представляет собой два разных острова. Мы должны были проверить эти предположения.
Как странно и смешно было слышать обо всех этих ученых ошибках сейчас, когда только что все видели карту с поразительными новостями.
– Поэтому, – отвечая себе, продолжал капитан, – мы начали именно с широты пятьдесят один градус тридцать семь минут. На рассвете двенадцатого июня «Байкал» начал опись, двигаясь к северу по карте Крузенштерна…
Капитан говорил, держа тяжелый карандаш на карте. Как-то странны были в этом стройном молодом человеке с опаленным носом и с небольшими, но сильными пальцами такая ученость и такое спокойствие…
Невельской рассказал о первой встрече о гиляками. Она произошла на острове Сахалин, на песчаных косах у входа во вновь открытый залив.
– И хороши они были с вами? – спросил Муравьев.
– Не очень!.. Они страшились нас, приняв за китобоев. Называли нас «американ», но мы объяснили, что не американцы.
Муравьев, поднявши брови, выказал немое изумление. Жители таинственного Сахалина произносят слово «американ». Американцы известны в этих краях, у нас под носом!
– В деревню были посланы шлюпки, но жители ее не подпустили нас к той части, где были укрыты женщины.
По тому, как сквозь загар зарделись щеки капитана и как