Святая мгла (Последние дни ГУЛАГа). Леван Бердзенишвили
в одну камеру, а вторую занимал ее почти постоянный обитатель Витаутас Шабонас. К Шабонасу нельзя было подселить никого, так как он занимался крайне опасным делом: в течение всего дня неустанно и громогласно передавал в любимую Бакатиным третью зону информацию о политических заключенных, не забывая при этом добавить политические требования: «Свободу литовским борцам за правду: Алгирдасу Андреикасу, Янису Баркансу, Витаутасу Скуодису! Свободу грузинам – борцам за независимость: братьям Давиду и Левану Бердзенившили, Захарию Лашкарашвили!» Разве можно было подселять к такому человеку кого-либо из нас, чтоб мы оказали на него дурное влияние?!
Некоторое время спустя начальник зоны с большим удовольствием дал мне прочитать докладную записку майора Сурайкина. Это был такой перл, которому позавидовали бы даже Зощенко и Хармс. Я помню не все, однако эпизод со мной и Жорой звучал приблизительно так: «При исполнении возложенных на меня обязанностей, в частности когда я вел в шизо осужденного за антисоветскую агитацию и пропаганду Хомизури Георгия Павловича, грузина, родившегося в г. Баку в 1942 году, ко мне подошел осужденный за антисоветскую агитацию и пропаганду Бердзенишвили Леван Валерьянович, грузин, родившийся в г. Батуми в 1953 году, и грубо, в частности, следующими словами: «Сурайкин, е… твою мать…» обратился ко мне. Я посчитал, что он сделал это с целью моего оскорбления – грузины матерятся только с этой целью, – за что мы посадили осужденного Бердзенившили Левана Валерьяновича, родившегося в 1953 году в г. Батуми, грузина, на 15 дней в шизо, право на что мне давал закон».
Благодаря Жоре эту докладную записку Сурайкина наизусть выучил весь лагерь. После освобождения Жора несколько раз приезжал в Тбилиси, привез к нам членов своей семьи – супругу Нину, дочь Машу и сына Павлика. Наши семьи очень быстро заразились от нас нашей дружбой. Хомизури собирались переехать в Тбилиси. Особенно активничал сын Жоры Павлик, ему нравился Тбилиси, и он называл себя грузином, однако этому плану не суждено было осуществиться: жизнь нанесла Жоре еще один жестокий удар – Павлик скончался в возрасте 13 лет, а дочь Мария ушла в монахини.
Глубоко убежденный атеист (говоря словами любимого им Руставели – «умный», то есть не понимающий возвышенной любви небесного уклада), материалист душой и плотью, человек чисел и формул, доктор геолого-минералогических наук Георгий Павлович Хомизури, уже вступивший в преклонный возраст (два хомизури плюс два года), для упрочения добытого им в борьбе грузинского происхождения крестился православным в Тбилиси, в маленькой Троицкой церкви. Участвовавшие в ритуале лица – крестный отец (автор этих строк) и крестивший священник – были почти на полхомизури года младше него. И произошло это, конечно же, двадцать шестого августа, то есть в хомизур-августе, в восьмом, то есть в двадцать шестом месяце, 2 + 6 = 8.
Джони
Великий русский реформатор Столыпин не обделил своей заботой и вниманием карательную систему России, которая, на мой взгляд, и по сей день является жизненно