Вкус пепла. Станислав Рем
из окна? – сделал предположение Доронин.
– Поедешь в комиссариат, пообщаешься со стариком швейцаром. Выясни, где стоял Канегиссер, далеко ли от окна? Можно ли с того места увидеть, что происходит на улице? Теперь давай попробуем совместить показания чекистов со словами жильцов. По словам Фролова и Шматко, убийца сделал попытку скрыться среди домов на Миллионной улице. Однако, осознав, что ему это сделать не удастся, так как авто с чекистами его догоняло, бросил велосипед, вбежал в подъезд дома номер 17, после чего бегом поднялся по лестнице на последний этаж…
– Про последний этаж – это слова жильцов дома, – заметил Доронин.
– Верно. Чекисты остались на некоторое время внизу. После чего вошли в подъезд, и…
– Точно! – резко кивнул головой матрос. – Сразу в дом не сунулись. И вот тут начинаются эти… как же их… Вспомнил, несовпадения, – выдохнул Доронин, – Фролов говорит, будто студента задержали на чердаке. Озеровский же, со слов жильцов, говорит, что мальчишку схватили на последнем этаже. На лестнице. Впрочем, разницы особой нет. Все одно, наверху. Может, перепутали, бывает. Дальше. Выстрелы. Студент на допросе говорил, будто стреляли в него. А вот Фролов глаголет, что стрелял вверх. Предупреждал, мол, – Доронин вскинул взгляд на Бокия, – а для чего предупреждать? Как по мне, то жаль, что Канегиссера сразу не убили на месте.
– И кого бы мы тогда допрашивали? Нет, что ни говори, Шматко и Фролов – молодцы. Взяли живым преступника.
– Так и я говорю: молодцы! Это же свои хлопцы! – тут же поменял мнение Доронин, что вызвало у Бокия вздох огорчения.
– Вот то-то и оно, что все свои. И чекисты свои, и караул свой. А в протоколе сплошь белые пятна. Зови Озеровского! Выслушаем его полную версию.
– Щас, кликну. Только тут еще одно дело… – проговорил Демьян Федорович, приподнимаясь со стула. – Не стал я при Озеровском, но… Словом, Николаевна узды решила полностью в свои руки взять.
– Какая Николаевна? Какие узды? Ты о чем, Доронин?
– Да Варвара Николаевна. Яковлева. – Матрос, не зная, как лучше передать информацию, приподнял руки и показал на себе объем женской груди. – Наша… Эта… Сказала, мол, так как Моисей Соломонович убит, теперь ЧК будет под ней…
Доронин глянул на Бокия и обомлел. Лицо чекиста вмиг посерело, приняло землистый оттенок, желваки на угловатых скулах заиграли, руки сжались в кулаки.
– Вы что, не знали? – удивился матрос. – Вся ЧК гудит.
– Вся ЧК, говоришь? А мне никто ни гу-гу? Выходит, я уже не ЧК? – желваки на скулах Бокия заиграли сильнее. – Дальше что? Не молчи!
– Яковлева приказала по Канегиссеру, по убийце… – Доронин чувствовал себя не в своей тарелке. – Словом, чтобы мы закрывали лавочку. Сказала, раз убийца признался, нечего, мол, дальше рыть.
– Прям, как ты только что говорил. Или ты тоже на ее стороне?
– Глеб Иванович…
– Ладно, ладно… – Глаза Бокия превратились в щелочки, сильно напоминающие смотровые щели броневика. – Разберемся.
– И