Башня. Книга первая. Наталия Рай
какой всегда и всем казалась… Так что, вполне возможно, она и всегда была совершенно другим человеком, чем все её стандартно воспринимали, но если всем остальным такое непонимание настоящей сути Татьяны можно было простить, то не Лысому, самоуверенно полагавшему, что видит Татьяну не просто насквозь, а прозревает всю её буквально на километры во всех направлениях – стыд и позор!
Тем более, что он-то её – любил! Или только считал, что любил? Может быть, это – и не любовь вовсе, а синтез очарованности её магическим обаянием, умом, талантливостью, красноречием и прочим и прочим?.. Ибо что есть любовь, как не двуединая жажда: одаривать – всем, что только существует в мире прекрасного: от цветов и комплиментов до собственного сердца – того единственного человека, которого лучше даже Господь – больше не создаст! И надежда – обрести встречное чувство, взаимное стремление к тебе, постоянное желание и готовность быть с тобой, разделить с тобой – всё…
Но, чтобы дары твои были к месту, в масть – человека этого, самого прекрасного и совершенного, необходимо и знать, и понимать – идеально! А разве Лысый Татьяну – знал? Если – знал, то почему сегодня совершенно не понимает, что откуда в ней взялось: стоило им три месяца не видеться, как он обнаружил абсолютно другого человека. Правда, безумно на прежнюю Татьяну похожего, но настолько разительно отличающегося, что остаётся лишь разинуть рот в полном изумлении. И сверхсрочно покупать полный набор всякой оптики… А если – не знал, то и, соответственно, – не понимал. А, значит, все его дары могли быть и не к месту, и не в масть. Так что Татьяна ничего другого, кроме, как кивать в знак отмечения – да, вижу – и не могла: что, скажите на милость, человек может делать с мышами, которых с упорством маньяка старательно таскает в дом кот-охотник?.. И невдомёк гордому собой коту, считающему себя очень великодушным и благородным, что дар его – напрасен.
Надо ли говорить, что Татьяна с Лысым выехали в Тверь, не прошло и трёх дней? Татьяна, озабоченно кивая на преддорожные лихорадочные сборы перед действительно дальней дорогой, так пока ничего Лысому и не объяснила, но ведь, хмыкал про себя Лысый, куда же денешься с подводной лодки, даже тонущей, на глубине? Это будущее отсутствие всякой, для Татьяны, возможности промолчать было ещё одним, именно тем, действительно веским, мотивом, впрочем, как и отсутствие, на самом деле, выбора и у него, который помог ему окончательно определиться в ситуации, поэтому Лысый вдруг решился и быстро собрался.
Сначала Лысый, больше всего доверявший своими руками проверенной технике, предлагал ехать в Тверь на его верном «Волгаре» – что бы про эту машину не говорили, как бы её не обзывали в народе, но в хороших руках и она служит верой и правдой. Надо только – рукам этим – быть умелыми и заботливыми. Потому что, если даже к бездушной железяке пойдёшь с лаской и вниманием, то и она будет отвечать