Гимназистка Лиза. …когда любовь коварней морфина. Вадим Сатурин
и сказала лишь: «Второй абзац с красной строки… и побыстрее!»
Подобных ситуаций было не меньше десяти. То Лиза случайно запнется ногой об ногу на бальных танцах, то забудет в своей комнате тетрадку с прилежно выполненным домашним заданием, а то и вовсе зачитается вечером стихов и проспит первый урок. Конечно же, никто из сожительниц не поспешит разбудить рассеянную девушку. Наоборот. Здесь каждый сам за себя.
За несколько месяцев совместного проживания гимназистки заметили, насколько крепок и безмятежен сон Элизабет, чем тут же решили воспользоваться в одну из ночей, привязав ее темные косы к спинке кровати. «Лиза! Лиза! Просыпайся немедленно, мы все проспали!» – закричали хором тупоголовая Сара и страшная, как похмелье поэта, Анна на радость своему вожаку Софии, которая потом во всех красках рассказала об инциденте Хельге. Классная Дама от души посмеялась, даже пустив несколько слезинок.
«От того, что Гимназистка резко подскочила, в комнате раздался громкий треск, мгновение спустя сменившийся криком, плачем и слезами. Лиза выла от боли не меньше часа», – быстро тараторила София, как в это время Элизабет приводила себя в порядок, торопясь ни в коем случае не опоздать на уроки.
Только опухшие веки выдавали море переживаний, в которые ей довелось окунуться, и слезы, до хрипа непохожие на слезы удовлетворения Фрау Фон Шварц.
В конце ноября к Элизабет наконец-то приехали ее родители. Отец с распростертыми объятьями встретил свою дочь, в отличие от сухой и черствой матери, которая перекинулась с ней всего парой-тройкой слов.
Хельга с улыбкой показала Паттерсонам комнату их дочери, во всех подробностях рассказав о том, как Лиза счастлива и беззаботна в гимназии, схватывает учебный материал «слету» и прилежно выполняет все домашние задания. Почему-то отец почувствовал в словах Классной Дамы подвох и решил поговорить с дочерью. Увы, он не мог догадываться обо всем происходящем. Ему бы следовало поговорить с дочкой тет-а-тет, а не под пристальным вниманием Фрау фон Шварц, которая взглядом подавляла искренность Лизы.
– Скажи, моя дорогая, как у тебя дела? Как тебе гимназия? Как преподаватели и дисциплины? – спросил Мистер Паттерсон, сидя на кухне вместе с Лизой и Фрау фон Шварц.
Гимназистка не стала жаловаться отцу. Потупив взгляд, она соврала, ведь врать в этой гимназии до того просто, что можно даже не отводить глаза в сторону:
– Мне очень нравится. Предметы великолепны! Не так давно на философии мы проходили Платона. Я узнала очень многое для себя, например, то, как в своих трудах он уподобляет разумную часть души – пастырю стада, а волевую или яростную часть души – сопутствующим пастырю собакам, помогающим ему управляться со стадом, в то время как неразумную, страстную часть души он называет стадом, добродетель которого – подчиняться пастырю и собакам, – с интересом рассказывала Лиза своему отцу. Но вряд ли ему это было интересно. – Порой я ощущаю