Смерть пришельцам. Южный фронт. Максим Хорсун
краев раны на животе медленно сползали рубиновые капли. В следующий миг Степан понял, что это не кровь вовсе, а что-то вроде крупной смородины… а точнее – вроде икры.
Его передернуло. На четвереньках, словно зверь, он кинулся к ружью. Когда до двустволки оставались считаные метры, Степка ощутил, как дрожит земля. Это пасечник пришел в себя и так же – на четвереньках – бросился вдогонку. Степан потянулся к ружью и в тот же миг ощутил, как твердокаменные пальцы Сан Саныча сомкнулись на его сапоге. Рывок! – и он выдернул ногу из сапога, схватил двустволку, перекатился на спину…
Пасечник приблизился почти вплотную, он протянул руку, собираясь поймать ружье за стволы. Степан выстрелил. Дробь разворотила Сан Санычу кисть, прошила вдоль и поперек бледное, похожее на театральную маску лицо. Степка отпрянул на локтях, судорожно переломил ружье, вытряхнул гильзы, нащупал в подсумке пару патронов.
Его противник ерзал на животе, вытянув в сторону Степана руку – изувеченную и похожую на клешню вареного рака. Было видно, что он стремится дотянуться до юнца, однако тело больше не слушалось пасечника: скорее всего дробь повредила спинной мозг. Все, на что оказался способен Сан Саныч, – это мелко подергиваться и сверлить Степана взглядом.
Пальцы дрожали неимоверно, и один патрон Степан выронил. Очевидно, он дошел до своего предела. Выдержал бой с настоящим пришлым, и теперь все – амба. Но дело нужно было завершить.
Приложив усилие, Степан закрыл патронник, приблизился на трясущихся ногах к пасечнику. За Сан Санычем тянулся след из склизкой икры, вывалившейся из порезанного брюха.
«Нет! – поправил себя Степка. – Не Сан Саныч! Не пасечник, а пришлый – нелюдь! чудовище! – замаскировавшийся под члена общины, фронтовика, немного странного, сварливого, но щедрого и трудолюбивого настоящего человека».
Он двумя руками поднял ружье, приставил ствол к виску разбитого параличом врага и нажал на спусковой крючок. Пахнуло горелым жиром. Череп лопнул, как трухлявый орех, но внутри него не оказалось ничего похожего на кровь или на мозги. Только серая неведомая органика, слизь, какие-то замысловатые структуры из кости или хрящевой ткани.
Степан сплюнул, обошел поверженного пришлого по кругу, не ощущая, как сухая трава впивается в босую ступню. Затем он повесил ружье на плечо, подобрал сапог, вытряхнул из голенища оставшуюся там портянку, сел на землю и начал переобуваться.
В голове вертелась одна и та же мысль: он встретился лицом к лицу с пришлым и победил его! Вот хвост, оставшийся от «Миг-21», пилот перехватчика в свое время бросил вызов «блюдцу», но не смог выйти из этой схватки живым. Отец бился против пришлых и тоже не вернулся… А он одолел, хоть это и было нелегко. До сих пор сердце норовит из груди выпрыгнуть, дыхалка как у паровоза, руки и ноги отваливаются, словно мешки с цементом пришлось разгружать.
Каменские тешили себя наивной мыслью, что они не привлекут внимания врага, если будут жить, как дети природы – без