Спокойных дней не будет. Книга IV. Пока смерть не разлучит. Виктория Ближевская
подобрав под себя голые ноги, от которых ему было трудно отвести глаза, и уперла кулаки в матрас.
– Ты хоть представляешь, что нас ждет?
– Гораздо лучше, чем ты! Но скрывать его смерть мы не можем. Максимум, что можно изменить, это сказать, что он умер ночью в кабинете.
– Кто нам поверит? – Вскрикнула она и тут же виновато оглянулась. – Это будет не просто скандал, это будет грандиозный скандалище, просто фурор.
– Да какая тебе разница, черт возьми! – вдруг взорвался потерявший терпение Павел. – Человек умер, а ты думаешь о том, как прикрыть свою задницу.
– Ты ничего не понимаешь, Тихонов, – устало возразила она, и слезы безудержно закапали на подушку. – Все, что он делал в жизни, будет перечеркнуто этой смертью в моей постели, сплетнями, всей этой грязью, которую выльют на него. Я никто, я – мелкая сошка, которая никого не интересует, если его нет рядом. А его имя будут полоскать в прессе, офис будет смаковать подробности, а жена с детьми… И никто не поймет, что иначе и быть не могло. Он был мой с самого начала. Я родилась для него, и он был обречен любить меня. И мне никто не нужен, кроме него.
– Ты рассуждаешь, как глупая школьница. – Полковник Тихонов и хотел бы утешить ее, но не знал, чем, и в своем бессилии был груб и бестактен. – Это все романтические бредни! Есть химические процессы, которые управляют человеческими телами, и то, что его тянуло к тебе – чистая физиология. Наверное, была и душевная склонность. Ты интересная женщина. И он растил тебя и был привязан к тебе.
– Ты такой же, как все! – Она шарахнулась от его плебейской правды, размазывая по щекам катящиеся слезы. – Нет! Ты хуже! Ты был рядом и все равно низводишь все, что видел, до банальной похоти.
– Я много чего видел, принцесса! – огрызнулся Павел, не желаю принимать ее правду. – И не все было сказочно, как это видится тебе. Его тянуло к разным женщинам. Он был нормальный, приземленный мужик, который постоянно утверждал свою мужскую сущность, а для этого ему надо было иметь…
– Убирайся!
Она согнулась пополам, обхватила голову и зарыдала в голос, впервые с момента пробуждения отпустив на свободу боль и отчаяние. Мужчина сжал зубы и некоторое время смотрел в сторону, не в силах преодолеть себя и пожалеть ее. Он думал о том, что эта женщина и впрямь была создана для другого, и в ее словах было гораздо больше правды, чем он мог себе позволить признать. Он помнил обычно невозмутимое лицо шефа в зеркале заднего обзора, когда тот звонил сестре, и вся гамма эмоций на этом лице свидетельствовала об одном – Соня была его наваждением и путеводной звездой. Он помнил его глаза, когда тот смотрел на спящую Соню в Питере, и в этих глазах не было похоти, только чувство, название которого знали они оба. Он видел лютую ярость, когда мерседес отъехал от злополучного банка, а Соня осталась стоять возле красного джипа с попранным букетом белых лилий у ног. И это было не обидой и разочарованием собственника, потерявшего ценную коллекционную вещь, это было неистовство обманутого любовника. И Павел