Спокойных дней не будет. Книга IV. Пока смерть не разлучит. Виктория Ближевская
то, что собиралась несколько минут назад.
Соня вытерла тыльной стороной ладони глаза, знакомым жестом отпустила на свободу волосы и, изобразив во взгляде трагическую покорность судьбе, вздохнула. Он увидел, как черные локоны рассыпались по ее плечам шелковым покрывалом и заколыхались на поверхности воды, и прикрыл тяжелые веки. Разговоров сегодняшним утром было больше, чем нужно. Теперь ему особенно остро хотелось тишины, прохладного шуршания пузырьков и ее близости, слишком желанной, чтобы умереть, не позволив себе всего, и такой же неправдоподобной, как зыбкий мираж в пустыне, когда вот-вот очнешься, а вожделенный колодец занесен песком, и жажда сводит с ума, посылая новые миражи.
Глава 1. Брачные обеты
Илья до позднего вечера так и не позвонил жене и не включил телефон, а ночью все в мире, кроме самой ночи, становилось не важно. Телефон лежал забытый на тумбочке в изголовье кровати, а они вдвоем сидели в саду и молчали, глядя на ту точку на горизонте, где красный диск провалился в море и исчез, оставив на берегу лишь прожекторы на пирсе да свет в окнах первого этажа. Ему хотелось согреть в ладонях хорошую порцию коньяка, но сердце весь день пошаливало, и провоцировать его не было никакого резона. Беззаботный ветерок играл подолом ее светлой юбки, которая колыхалась, как парус на лодке, и Соня изредка приглаживала ее, глядя в темноту. Илья развалился в кресле и с непривычным для себя умиротворением после ленивого дня подмечал разные мелочи по старой привычке видеть вокруг себя все. Закатившийся в море солнечный диск, торопливые взмахи крыльев запоздалой птицы и Сонина рука на подлокотнике, поигрывающая тонкой веточкой с острым листиком на конце, оставляли такой четкий след на сетчатке, что он, по здравом размышлении, начал подозревать неладное. Казалось, в голове щелкал затвор фотоаппарата, и картинки одна за другой складывались в невидимое хранилище. Для кого? Для чего?
– Мне начинает казаться, что я люблю отдыхать.
Илья первым нарушил затянувшееся молчание и обернулся к сестре, словно ждал от нее единственно верного ответа.
– Я уверена, что любишь, – проворковала она, укрытая сумерками, и он на слух различил размытую во тьме улыбку. – Стоило попробовать раньше.
– Всему свое время.
– Конечно, родной. Я так благодарна, что ты купил мне эту виллу. Мне здесь хорошо.
– Тут спокойно, – подумав, согласился Илья и отогнал воспоминания о неудавшейся ночи в горах.
– Потому что я рядом, – напомнила она. – И тебе не надо беспокоиться, где я и с кем.
– Пожалуй. – Он усмехнулся ее шутливой проницательности. – Оказалось, что думать о тебе – самый тяжелый труд.
– Думать обо мне? Или стараться не думать обо мне?
– Не преувеличивай свою значимость, Сонька! Я не какой-нибудь озабоченный подросток.
– Ты ужасно озабоченный владелец заводов, газет и пароходов! Самый озабоченный, какого я знаю.
Теперь она откровенно смеялась, и это было нисколько не обидно и даже приятно,