Апостол. Андрей Петров

      Апостол:

      – Зачем ты дал мне эту боль?

      зачем слепое отрешение

      остановило жизнь мою?

      мечтая о последнем дне,

      без света, в полутьме бреду,

      и разум верит, что живу

      в полуночном бреду забвения.

      зачем щемит и тихо стонет

      под левой сношенной сумой?

      и дымом сигаретным тянет

      под рёбра мёртвым сквозняком?

      где за дряхлеющей лохмотью

      больная, розовая плоть

      последней синусной икотой

      толкает стынущую кровь

      туда, где в спазме первородном

      очнулся, вдохом возвестив

      всю обречённую наго́ту,

      и триптих барства окропив

      святой водой моей купели,

      сквозь пальцы в землю просочась,

      в трусливой, дикой канители

      исчезли, суетно крестясь,

      воспоминания и люди

      в безликой, мелочной толпе

      и растворились в перволюдье,

      и воскресились в первомне.

      Он рассмеялся мне на это

      оскалом тысячи зубов:

      – Подобного не слышал бреда,

      поклясться я тебе готов,

      с времён Великого Страдальца,

      распятого в угоду псам,

      визжащим у подножья Храма,

      что возносился к Небесам.

      тебя я оставляю, отрок.

      не долго нам с тобой идти

      к узилищу твоих пороков,

      за краткость ты меня прости:

      уже не мой ты видишь лес,

      не мне несёшь ты покаяние, —

      он чуть склонился и исчез,

      исполнив чьё-то указание.

      Безсонный плен, холодный мрак —

      я тень того, что было раньше:

      глаза ввалились, дрожь в руках,

      походка пьяного солдата,

      в безумном взгляде боль и страх,

      и я поклялся жизнь отдать

      тому, кто силой неземной

      вернёт мне веру и покой.

      и древний демон – цербер ночи —

      явился мне из тьмы веков.

      моей молитвою ведомый,

      он путь нашёл из тех миров,

      где в заточении томился

      с седых времён, в объятьях сна;

      и вот, пророчество свершилось:

      он зов услышал и восстал.

      и дьявол человеком стал!

      и молвил демон, глядя мне

      в истоки дум, в больную душу,

      насквозь пронзая мой удел,

      читая мысли и сомнения,

      но видя, что уже не струшу:

      Ваал:

      – Твой ад и рай – в тебе самом

      живут, питаясь твоей силой.

      пройдут года в тени мирской,

      и лишь тогда узришь причины,

      зачем два мира под луной.

      твои сомненья – это хлеб,

      которым кормишь отрицание

      того, что знаешь наперёд,

      того, что призрачным мерцанием

      к