Живые и мертвые. Неле Нойхаус
поддерживаю отношения со своими родителями. К Рождеству и ко дню рождения я всегда получаю самодельную открытку.
Он скрестил руки за головой и рассмеялся.
– Они типичные шестидесятники, до сих пор живут в старой сельской усадьбе в Рене без отопления и электричества и сами выращивают овощи. Когда я пошел работать именно в полицию, для них это было абсолютным предательством. В их глазах я стал паршивой овцой. Я знаю, что опозорился, когда работал в особом отряде полиции и должен был препятствовать проведению демонстрации против транспортировки радиоактивных материалов, во время которой мои родители и их друзья-активисты перегородили железнодорожные пути.
Пия усмехнулась.
– Как-то мой отец мне даже сказал, что если бы меня похитили, он не дал бы ни единого пфеннига на выкуп, – признался Кай. – Настолько он разочарован во мне.
– Это действительно неприятно, – согласилась Пия. – Но он наверняка так не думал.
– Увы! – Кай дернул плечами. – Зато расставание благодаря этому не было таким уж тяжелым. Мои родители воспринимают только собственную правду, а такие люди вызывают у меня отторжение. Они считают себя социально ориентированными и просвещенными гражданами, но в действительности это самые упрямые и нетерпимые невежды из всех, кого я когда-либо встречал.
– Мои родители всего лишь обыватели, которые не видят ничего дальше собственного забора, – сказала Пия. – Они крутятся в своем крошечном мире и боятся любых изменений. – Она наморщила лоб. – Я как раз на днях задавалась вопросом, как бы отреагировала, если бы застрелили моих родителей или моего брата.
– И? – Кай с любопытством смотрел на нее.
– Гм. Это, наверное, прозвучит бесчувственно, но я думаю, что меня бы это не особенно тронуло. Они чужие для меня люди, с которыми мне абсолютно не о чем говорить.
– В моем случае все точно так же. К сожалению, – кивнул Кай. – Но зачем тогда ты едешь к ним на Рождество?
– Вероятно, именно по той же самой причине, – призналась ему Пия. – Мои собственные мысли напугали меня. Я хочу дать им еще один шанс. В конце концов, это моя семья.
– Они к тебе равнодушны, – констатировал Кай, – и это твое полное право – быть равнодушной и к ним. В нашем возрасте не следует бог весть как прогибаться, чтобы только угодить родителям, братьям и сестрам.
Здесь ничего не изменилось за последние двадцать лет – ни дом, ни ее родители. Пия уже через десять минут пожалела о своем решении приехать сюда на Рождество.
– Вы хотя бы в сочельник могли бы сходить в церковь, – сказала мать ей и Ким сразу после приветствия, переполненного сплошь неодобрительными порицаниями, после чего последние благие намерения, с которыми Пия ехала в Игштадт, испарились.
Она скованно и неудобно сидела на кожаном диване в старой гостиной своих родителей, зажатая между невесткой Сильвией и своей сестрой Ким,