Три большие разницы. Рассказы о том, чего не бывает. Юлия Валентиновна Слапогузова
днём, вечером и ночью. Марио оплачивал все расходы, был пылок и сдержан одновременно. Каждый вечер он галантно провожал меня в номер и ни разу не вышел за рамки приличий, хотя мог бы.
Через неделю нас забрали на яхту, и мы двинули обратно на Сардинию. Штормило ещё сильнее, мы плыли весь день. Марио закутывал меня в полотенце, чтобы я не сгорела на солнце, когда лежала на палубе, свесив голову за борт. Подносил в термосе отвар имбиря. Он бледнел, когда меня выворачивало, и улыбался, когда видел, что мне полегчало. В аэропорту Альгеро на Сардинии он пропустил свой рейс, чтобы посадить меня на самолёт, и целый год писал мне письма и смс, в которых признавался в любви и мечтал познакомить с мамой. Милый, милый Марио. Такой настоящий, живой. Я помню, как он задерживал дыхание, когда прижимал мою руку к своей груди. И кудряшки выбивались из-под ворота его рубахи.
Сегодня Марио встречал меня на улице, возле древнего своего дома, в котором жил, наверное, ещё сам Октавиан Август. Марио обнял меня, и его кудряшки, выбивающиеся из-за ворота рубахи, пощекотали мне щёку. Кругленький, смуглый, он надел сегодня всё самое лучшее из гардероба – белые джинсы, белоснежную рубашку, он благоухал парфюмом и был так влюблён, что можно было увидеть над ним стайку купидонов. Рядом с ним было тепло и надёжно, и хотелось замереть в этом гнезде ароматов и красоты.
Мы поднялись в его квартиру – огромную, как две Италии, с лепниной на высоченных потолках. Сразу на кухню. Кофе и завтрак. Марио всегда повторял, что женщину нужно кормить. На кухне колдовала его мама. Картины она, как ни странно, не портила. Мама готовила макароны (о, простите, пасту). В посудине невероятных размеров эта паста смотрелась, как огромный клубок змей, копошащихся в помидорной крови. А рядом стояли посудины поменьше с салатами, соусами и приправами. Мама была большая, красивая, с низким голосом и чёрными густыми бровями. Мама. Он слушался её, как мальчик, и я должна была вести себя так же. Как только мы сели за стол, мама навалила мне такую порцию, что у меня закружилась голова. Мы завтракали часа два с половиной, мама подливала нам кофе, я улыбалась изо всех сил, а Марио переводил вопросы мамы – какая у нас семья, много ли родственников и какое вино я предпочитаю в это время суток. Мама прищуривала глаз и вопрошала, не из тех ли я заморских красавиц, что съедают на завтрак половину варёного яйца. Такие женщины им не подходят, ни есть не умеют, ни готовить. Её мальчик должен правильно питаться. Сорокасемилетний мальчик смотрел на маму с обожанием. Мамма миа.
В это время суток по выходным я обычно не ем и не пью. В это время суток я обычно вижу десятый сон. Я встала ночью, мы с шефом вылетели в такую рань, что я даже не подозревала о существовании такого времени суток. Сейчас я не хотела ничего, кроме как упасть, желательно рядом с Марио, и поспать хотя бы час, а лучше три. Мама поняла это и пригласила меня отдохнуть. Она засобиралась на рынок. В этом царстве гастрономических