Три большие разницы. Рассказы о том, чего не бывает. Юлия Валентиновна Слапогузова
Чтоб всё, как в жизни, и с лучиком надежды в конце. Через преодоление к пониманию. С осознанием мира в себе и себя в мире. Чтоб личностный, прости господи, рост. А здесь, в этой реальности, я вполне могу сыграть роль тела в бочке с бетоном. Причём в интересах семьи, ничего личного. А я не хочу быть второй попыткой Марио, второй Клементиной. Если банки – мировое зло, то наркокартели – это вообще за гранью. Я представила, как становлюсь частью семейного бизнеса. Снимаю трубку телефона и говорю изменённым голосом: «Берёте оптом? Отличный товар!» Мы пересчитываем пакеты с порошком, пересчитываем деньги, а потом я пересчитываю крестики в своей камере, чтобы понять, сколько лет мне ещё сидеть за наркоту. Не мой сюжет, однозначно.
Ночью мы гуляли по Риму. Марио спросил, как мои дела. Я рассказала. Как устала работать в банке, какой мерзкий у меня начальник… Такой мерзкий, что я сбежала от него в аэропорту. В общем, сболтнула лишнего. Ночной Рим и вино располагают к откровенности. Марио надулся и покраснел, как сицилийский помидор. Он явно был недоволен, что я прилетела с другим. Всё же эти итальянцы бывают слишком мнительными, и чем южнее, тем дурнее. Я попыталась его успокоить, но вышло ещё хуже. Марио ревновал. У него был другой, чужой темперамент, он был непонятен мне и неуправляем. Чтобы манипулировать им, нужно быть его мамой. Оглянувшись, я поняла, что город полон таких людей. Громко говорят, жестикулируют, кричат… Мне нечего здесь делать. Рим – открытый город, но не для меня.
На следующий день он принёс мне кофе в постель. Макиато, как я люблю. День моего отъезда начинался отлично, если бы не предчувствие.
Есть такой фильм Джузеппе де Сантиса – «Рим в 11 часов». Я чувствовала себя, как одна из героинь этого фильма. Ты на самом верху, цель близка, но лестница уже шатается.
Мы провели с Марио весь день, и он предложил отвезти меня в аэропорт. Конечно, на стойке регистрации я встретила шефа. Тот бросился ко мне, роняя на ходу упрёки и обвинения. Неосторожно схватил меня за плечо. Марио потемнел лицом, превратившись из Ромео в Отелло, и бросился ему наперерез. Никогда в жизни я не видела такой безобразной сцены. Звучали ругательства – сицилийские с одной стороны и исконно русские с другой. Обвинения и оскорбления капали, как кислотный дождь, прожигая бетонный пол аэропорта. Конечно, они друг друга не понимали. Полиция не вмешивалась, явно сочувствуя Марио, но ровно до того момента, пока Марио не набросился на моего шефа с кулаками. Шеф не успел даже испугаться, а худенький мужчина-полицейский и его коллега-женщина исполинского роста скрутили Марио и надели на него наручники. Я зажмурилась. И хоть я не прорицатель, но перед моими глазами ясно выросла мама Марио, осыпающая меня проклятиями. Её мальчик пострадает из-за меня. Шеф и Марио отправились в полицейский участок.
Из-за нас задержали рейс. Мой шеф глазами метал молнии. Эти молнии должны были меня убить, и убили бы, если б не лежащее в отделе кадров заявление об увольнении. Оно работало