Анна Павлова. Десять лет из жизни звезды русского балета. Харкурт Альджеранов
нравились столовые самообслуживания, потому что они могли показать на то, что хотели взять, заплатить, усесться и есть, не сказав ни единого слова по-английски. Мистер и миссис Добрже – это имя так и приклеилось к ним – совершенно не могли есть американской пищи, и они проехали все эти тысячи миль, имея при себе небольшую плиту и полный набор кухонной посуды. Где и когда они готовили? Никто никогда не видел, но они явно готовили – мы ни разу не встретили их в ресторанах. Если мы не обедали в столовой самообслуживания, то устраивались на табуретах за стойкой бистро, а наш флейтист, огромный мужчина, усаживался сразу на два табурета. Рядом с ним сидел крошечный человечек, по иронии судьбы игравший на контрабасе, которому вполне хватило бы и половины табурета. С легким содроганием вспоминаю я «однорукие ленчи». Там все начиналось как в обычной столовой самообслуживания, но столов не было, только стулья и огромная рука, в которую вы ставили свой поднос и ели сбоку. Впервые в жизни я увидел супергигиенический тип ресторана, где все сияло белизной, включая официанток, и напоминало больницу. И только дважды в месяц, когда мы ощущали себя ужасно богатыми, мы позволяли себе роскошь хорошо поесть в русском ресторане, которые можно было найти в больших городах. Питание в поездах было хорошим, но обычно слишком дорогим для нас. Мы ели там только в том случае, когда не было никакой возможности сойти с поезда и поесть в другом месте. Во время одного из таких обедов, когда я сидел со своим польским другом, вошла сама Павлова и села напротив нас рядом с одним из русских. Мы старались вести себя естественно, но разговор протекал довольно сдержанно. Когда Павлова услышала, что я перевожу «яблочный пирог» на польский язык, на нее это произвело большое впечатление, и она заметила, что я знаю польский лучше, чем она.
Вопрос размещения решался с помощью списка подходящих отелей, который прилагался к расписанию поездов, где давались названия и сообщались цены. Мы путешествовали ночным поездом два или три раза в неделю, и наши поездки редко продолжались меньше восьми часов. В итоге с начала ноября до середины апреля мы проехали около тридцати тысяч миль. Даже странно, как при таких обстоятельствах стадное чувство помогало нам выискивать чистые дешевые отели и рестораны. Труппа превратилась в маленький город на колесах, порой действительно очень маленький. Ты встречал одних и тех же людей в поезде, находил их стоящими в очереди у конторки портье в отеле – если только тебе не удавалось опередить всех, затем все каким-то образом оказывались в одном ресторане, в артистической уборной, на сцене, в аптеке, в «Вулворте», порой казалось, что нет спасения! Это первое турне от побережья до побережья оказалось очень утомительным, но в то же время воодушевляющим. Во время однодневных остановок Павлова упражнялась так же усердно, как всегда, и это поднимало наш дух и заставляло также регулярно заниматься. Когда мы ехали дневным поездом, то всегда оставляли для нее места в середине вагона, где