Анна Павлова. Десять лет из жизни звезды русского балета. Харкурт Альджеранов
знал, тогда мы вышли из трамвая и спрашивали человек у двадцати – никто не знал. Мы обошли парк и здания парламента. Наконец нашли какой-то музей, который работал полчаса в день. Мы оказались там как раз в нужное время. Мне было смертельно скучно смотреть на скелеты доисторических животных, но там нашлась одна вещица, сделавшая этот музей стоящим посещения, – в стеклянной витрине лежало невероятно красивое египетское ожерелье, завещанное галерее много путешествовавшим уроженцем этого города. Поиски в конце концов всегда оказываются вознаграждены. А несколько дней спустя в сопровождении юного друга моих канадских родственников мы посетили настоящую картинную галерею. Я отметил в своем дневнике, что все картины были «канадские. Некоторые очень милые, некоторые очень современные».
В этот период все мы почувствовали усталость. Детройт, Толидо, Ньюкасл, Питтсбург, Уилинг, Спрингфилд и Цинциннати – все эти города пролетели мимо, и я почти не запомнил, что они собой представляли.
Детройт остался более ярким воспоминанием благодаря визиту к кузенам моей матери, их теплое американское гостеприимство значительно улучшило мое настроение. Меня пригласили на званые завтрак и ужин и на музыкальный вечер, где не исполнялись ни Чайковский, ни Глинка – ничего, что могло бы напомнить о балетном репертуаре.
Порой я буквально забывал, в каком городе мы находимся. Отель, ресторан, почтовое отделение, театр – это все, что мы видели в большинстве городов, наряду с картинной галереей, если таковая там имелась. Однажды, когда я думал, что нахожусь в Спрингфилде, я купил газету, чтобы прочесть, что о нас пишут, и обнаружил, что мы, оказывается, в Цинциннати, а я и не заметил. В Индианаполисе мы встали в половине седьмого утра, чтобы сесть в поезд, направляющийся в Колумбус, куда приехали в половине первого, дали вечернее представление и уехали в спальном вагоне в Кливленд, где дали три представления за два дня, затем отправились на одноразовые представления в Гэри, Форт-Уэйн и Саут-Бенд. Мы очень устали, но все же нас радовали ночные переезды – тогда не приходилось платить за отели.
Нельзя сказать, что Миннеаполис пришелся мне по вкусу, но он стал важной вехой в моей жизни, поскольку именно там мне представился мой первый шанс. Караваев, великолепный характерный танцовщик, обратил внимание на то, что я обладаю мягким plie[25]. Однажды вечером, когда Новицкий, второй солист, выступавший в гопаке, заболел и не мог танцевать, Караваев предложил Пиановскому, чтобы я заменил его. Поскольку я входил в состав труппы всего три месяца, Пиановский решил, что будет неблагоразумно согласиться на это предложение, поскольку это может вызвать зависть у окружающих. Но он сделал для меня доброе дело, продвинув кого-то из кордебалета и поставив меня на его место. Это сильно взволновало меня, мне всегда казалось, что мой настоящий русский танец начался с этого момента.
Мое следующее продвижение произошло в Чикаго. Мне посчастливилось танцевать в заднем ряду очень трудного танца «Обертас». Как
Плие – приседание на двух или одной ноге.