Каро-Кари. Александр Чагай
секретариате, любовные интрижки местных правителей, разные «скелеты» припрятанные в их вместительных «шкафах». Все он знал и обо всем судил – хлестко, с юмором. При этом знал что, кому и как можно рассказывать, чтобы попасть в точку и не нарваться на неприятность.
Тем, кто скептически относился к пакистанской политике и ситуации в стране, он мог слить информацию о личном состоянии президента, источниках его богатства, принадлежавших ему фирмах и компаниях, и даже нашептать кое-какие сплетни о его альковных делишках. Индийцы с усиленным вниманием «наматывали на ус» сообщение о поставках российских двигателей для пакистано-китайских истребителей. Эти данные хоть и не были секретными, Москвой не афишировались, вполне могли сойти за таковые и отлично годились для «подкармливания» нужных контактов, то есть лиц, которые могли стать полезными источниками информации…
С пакистанцами можно было поделиться своим отношением к индийцам. Пускай они близки с Россией, но раздражают своим высокомерием, амбициями и уверенностью, что имеют монопольное право на «русскую дружбу». Представляете, вещал словоохотливый Шантарский (будто хлебнул лишнего), этот Викрам Мисри заявил, что мы не можем продавать вам наши вертолеты! Почему же, спрашиваю я? А потому, отвечает он, что мы друзья! Но ведь англичане и американцы продают вертолеты и самолеты, да и вооружения обеим сторонам кашмирского конфликта! Почему же нам нельзя? А вот нельзя, упорствует Мисри, потому что мы друзья! Что за логика, а?
Мисри был первым секретарем посольства Индии, курировал внешнюю политику и ревностно отслеживал все связи России и Пакистана. В Дели переживали всякий раз, когда Москва поставляла Исламабаду вертолеты семейства «Ми» (особенно в военном исполнении), и ставили этим поставкам палки в колеса.
Зато с Мисри и другими «индусами» (не все индийцы были индусами, но русские упорно величали их именно так) можно было обсудить вопросы продажи Пакистану вооружений из европейских стран или Китая, козни пакистанского Объединенного разведывательного управления (сокращенно – ОРУ) и другие, не менее занятные темы.
Ксан ассистировал Шантарскому, не уступая ему в умении заинтересовать собеседника коротким разговором, а после прервать его так, чтобы тот не обиделся.
Наконец они приблизились к Вахе Хисратулову, окруженному плотным кольцом гостей. Он с упоением вещал об экономических и культурных достижениях своей республики, неоценимой помощи федерального центра, успешной борьбе с недобитыми остатками террористов. Говорил о том, как зарвались «либерасты», то есть всякие правозащитники и западные НПО, которые ужасаются диктатуре Горгуева. А никакой диктатуры нет, просто чеченцы по традиции уважают власть, которую они сами же и выбрали. Старейшины поддерживают чеченского главу, и президент России его поддерживает. А это важнее всяких там выборов. Конечно, они проводятся…
Ваха говорил по-английски с ужасным акцентом, но в остальном вполне прилично. Кто-то из присутствовавших поинтересовался, откуда он «так замечательно знает язык», и довольный