Легенда. Дэвид Геммел
постоялом дворе было полно народу, но свободные комнаты имелись. Большинство посетителей остановилось здесь ненадолго – все шли на юг или на запад, в нейтральную Вагрию. Друсс расплатился, взял в комнату полотняный мешочек со льдом и сел на жесткую кровать, приложив лед к опухшему колену. В зале он пробыл недолго, но достаточно, чтобы услышать, о чем там говорят, и понять: многие из находящихся тут – солдаты. Дезертиры.
Он знал, что на всякой войне бывает немало таких, которые предпочитают бегство смерти. Но многие из молодых ребят, сидящих там, внизу, скорее поддались разложению, чем струсили.
Неужто дела в Дельнохе обстоят так скверно?
Друсс убрал лед и принялся растирать своими толстыми пальцами колено, скрипя зубами от боли. Удовлетворившись наконец, он достал из котомки плотный полотняный бинт и туго завязал колено, закрепив конец. Потом спустил вниз вязаные гетры и голенище черного сапога, снова поморщился от боли, встал и распахнул окно. Колену немного полегчало. Небо было безоблачно голубым, и легкий ветерок шевелил бороду Друсса. Высоко над головой кружил орел.
Друсс извлек из котомки скомканное письмо Дельнара, поднес его к окну и разгладил пергамент. Почерк был крупный, и Друсс усмехнулся. Чтец из него неважный, и Дельнар это знает.
Мой старый, добрый товарищ!
Пока я пишу эти строки, ко мне поступают известия о том, что надирская армия собирается у Гульготира. Ясно, что Ульрик готовится к вторжению на юг. Я написал Абалаину, прося о подкреплении, – но тщетно. Я послал Вирэ к Винтару – помнишь настоятеля Меченосцев? – чтобы вызвать к себе Тридцатерых. Я хватаюсь за соломинки, друг мой.
Не знаю, в добром ли здравии найдет тебя это письмо, но я пишу его в миг отчаяния. Только чудо может спасти Дрос. Я знаю, что ты поклялся никогда более не входить в его ворота, но старые раны заживают, и жена моя уже умерла, как и твой друг Зибен. Теперь только мы с тобой знаем правду. И я никому ее не открывал.
Одно лишь твое имя способно остановить дезертирство и восстановить боевой дух. Меня со всех сторон окружают дурные, назначенные сверху военачальники, самое же тяжкое мое бремя – это ган Оррин, командир. Он племянник Абалаина и большой приверженец муштры. Он пользуется всеобщим презрением, а я не могу его сместить. Сказать по правде, я ничего уже не могу.
Я болен. Рак пожирает меня день за днем.
Нечестно с моей стороны оповещать тебя об этом – ведь это значит вымогать у тебя одолжение.
Но приди. Ты нужен нам, Друсс. Без тебя мы пропали. Как пропали бы при Скельне. Приходи как можно скорее.
Твой собрат по оружию
Князь Дельнар.
Друсс сложил письмо и спрятал на груди под кожаным колетом.
– Старик с распухшим коленом и ревматизмом в спине. Если ты возлагаешь надежду на чудо, мой друг, придется тебе поискать в другом месте.
Рядом с умывальником на дубовом ларе стояло серебряное зеркало, и Друсс пристально посмотрел на себя. Пронзительно-голубые