Жены и дочери. Элизабет Гаскелл
тянется невыносимо медленно. Молли не сводила глаз с извилистой улочки в ожидании экипажа, пока по прошествии двух часов он наконец не приехал за нею. Ей пришлось сесть на самый краешек, чтобы не помять новые платья обеих мисс Браунинг; при этом не слишком подаваться вперед, дабы не досаждать толстой миссис Гуденоу и ее племяннице, которые заняли передние места; словом, сам факт того, что она сидела среди них, вызывал большие сомнения, но еще большие неудобства доставляло ей осознание того, что ее намеренно поместили в самый центр экипажа, выставив на обозрение всего Холлингфорда. День был слишком торжественным, чтобы маленький городок продолжал жить своей обычной жизнью. Из верхних окон выглядывали служанки; жены лавочников стояли в дверных проемах; домохозяйки выбегали из своих домов, держа на руках младенцев; а детвора, слишком маленькая для того, чтобы знать, как следует вести себя прилично при виде графской кареты, приветствовала ее радостными воплями. Женщина у сторожки распахнула ворота и присела в низком реверансе перед разряженными гостями. И вот они въехали в парк; а когда вдали показалось поместье, в экипаже, битком набитом дамами, воцарилась благоговейная тишина, которую нарушило едва слышное замечание племянницы миссис Гуденоу, особы приезжей, которое она позволила себе, когда они остановились перед полукруглыми ступенями, ведущими к дверям особняка.
– Кажется, это называется «подъезд», не правда ли? – поинтересовалась она.
Но ответом ей стало единодушное «Тише!». Все было настолько торжественно и величественно, что Молли перепугалась не на шутку и ей отчаянно захотелось домой. Но она позабыла о своих страхах, когда гости отправились на прогулку по великолепным садам, ничего подобного которым она и представить себе не могла. По обеим сторонам тянулись зеленые бархатные лужайки, купающиеся в солнечных лучах и переходящие в лесистый парк; если где-то и были низкие изгороди и канавы, разделявшие мягкие полотнища травы, то Молли их не заметила; а то, как ухоженный сад незаметно сменялся дикой природой, попросту очаровало ее. Неподалеку от особняка виднелись стены и заборы; но все они были увиты плетистыми розами, жимолостью и прочими только-только начинающими цвести вьющимися растениями. Повсюду были разбиты клумбы, багряные, темно-красные, голубые и оранжевые; зеленые лужайки пестрели полевыми цветами. Молли крепко держалась за руку мисс Браунинг, пока они неспешно прогуливались по парку в обществе еще нескольких дам; процессию возглавляла одна из дочерей миледи, которую явно изумляло безудержное восхищение, которого удостаивались различные достопримечательности, крупные и не очень. Молли держала язык за зубами, как и подобает особе ее возраста и положения, разве что время от времени облегчала душу глубокими судорожными вздохами. Вскоре они вышли к нескончаемому ряду сверкающих теплиц и оранжерей, где их поджидал помощник садовника. Впрочем, растения внутри интересовали Молли куда меньше, чем цветы на открытом воздухе; но леди Агнесса обладала более утонченным естественнонаучным