Первый в списке на похищение. Валерий Поволяев
брошу трубку!
– На что я среагирую немедленно и твоему любимому Костику отрежу одно… нет, сразу два уха. Чтоб любимый папашка не хамил. Уши пришлю по почте, в пакете. А хочешь – с курьером? На блюдечке с орнаментом.
– Кто это «я»?
– Я – это мы, арбуз!
– Костик… К-костик.. – Белозерцев услышал себя, будто со стороны. Голос его надсекся. С большим трудом он откашлялся – горло словно бы сдавили чьи-то цепкие пальцы. – Он… у вас?
– У нас, у кого же еще! Так что соображай, арбуз!
Белозерцев посмотрел на продолговатый экранчик определителя номера – что там высветилось, какие цифры? – экран определителя был пуст: звонили из автомата. Протиснув палец под воротник рубашки, Белозерцев расстегнул пуговицу – было душно. Он все понял. Спросил сдавленным голосом:
– Сколько?
– Чего «сколько»?
– Сколько я должен отдать за Костика? Выкуп какой?
– Молодец, Марчелло Мастроянни! – похвалил Белозерцева телефонный голос, растекся в трубке, растворился в неприятном железном дребезжании. – Котелок у тебя кумекает. Только учти, «деревянными» мы не берем, берем баксами.
– Но «деревянные» несложно превратить в доллары.
– А зачем нам суетиться, заниматься обменом? И вообще зачем светиться?
– Тоже резонно, – согласился с невидимым собеседником Белозерцев, ощутил под левой лопаткой стальной морозец – будто бы его кто-то покалывал кончиком ножа. В голове, словно тень, промелькнула тусклая, совершенно не соответствующая его состоянию мысль о том, что все происходящее смахивает на плохой спектакль, на дурно отрежиссированные и бездарно снятые кадры какого-то ужасного фильма, в котором он играет главную роль и одновременно является зрителем, находится в зале, где почти нет зрителей, и это рождает ощущение вселенского одиночества, сидит в кресле, стиснутый подлокотниками и сочувственно наблюдает за перипетиями, происходящими с главным героем, переживает за него… Это неопасно – наблюдать за чьими-то приключениями со стороны, сопереживать герою. И так холодно, плохо, тоскливо бывает, если все это происходит с тобой. Белозерцев поежился, стараясь освободиться от острия, воткнувшегося ему под лопатку, – мороз не проходил. – Ладно, – сказал он, – буду доставать доллары. Называйте сумму.
– «Пол-лимона», – человек, разговаривающий с Белозерцевым, довольно хмыкнул. – В валюте цвета кислых щей, – добавил он. – Знаешь такой цвет?
– Сколько? – переспросил Белозерцев. Он не должен был задавать этого вопроса.
Говоривший оборвал хмыканье, произнес жестко, отливая каждую букву в свинец:
– Я же сказал, арбуз, – пятьсот тысяч долларов. Разве я говорю нерусским языком?
– Русским, русским, – поспешил успокоить его Белозерцев. – Я все понял.
– Все?
Да. Буду искать полмиллиона американскими… цвета кислых щей. Какой срок даете?
– Есть несколько условий.
– Да,