Зелёная земля. Евгений Клюев
домбра,
под тонким драпом пальтеца -
без остановки: умбра, умбра…
одна лишь умбра без конца!
Что б ни текло, что б ни горело,
ни бухало над головой -
я тень от Вашего Umbrella
на черепичной мостовой!
Бездумное моё веселье -
быть рядом с Вами целый день
не вымершим, забытым всеми,
последним умбром меж людей.
Не вымершим, забытым всеми…
ах, умбра, умбра, где твой род -
красно-коричневое племя
костры переходивших вброд!
Бакан турецкий
Бакан турецкий, барабан
турецкий – сделал бам-бам-бам:
ах, объяснимся по-турецки
или хотя бы по-дурацки -
поняв друг друга по губам!
И это красное вино -
не по-турецки ли оно,
все тайны мира открывая,
твердит, что выведет кривая
куда-нибудь – не всё ль равно!
И эта красная строка -
не по-дурацки ли легка,
не так же ли в огне запала
спешит: начните как попало,
как можете… жизнь коротка!
Ну что ж, начнём: бакан-бакан… -
молитвой никаким богам
на никаком своём наречьи!
А турок турка не турече -
и все с кистями по бокам!
Что за улица, за умница,
за пустынница, за скрытница -
мелким камешком аукнется,
мелким камешком откликнется.
А поэзия гремучая
в золотом своём и бронзовом
бросит звук и, долго мучая,
всё запаздывает с отзывом.
И не знаешь, сколько ждать его
у затишья на окраине -
тот комок пространства сжатого,
звук последний, звук нечаянный.
Из молчанья, из безликости
вырастает Образ Имени…
Что в пространстве не откликнется,
то откликнется во времени.
Приступ кончился злости -
и в горло потёк
свежей утренней грусти
прозрачный глоток -
апельсиновый сок воскресенья.
Кто был прав, кто не прав,
кто был граф, кто не граф,
кто был рад, кто не рад,
кто был раб, кто не раб -
пусть решают теперь фарисеи.
Были доводы грубы -
и смолк барабан.
Я дарю тебе губы:
ударь по губам -
и исторгнется тихое слово.
Кто пил мёд, тот поймёт,
кто пил яд, те простят,
но ещё не истёк
апельсиновый сок
дня воскресного, дня выходного.
Зелёная букашка леса,
зелёная букашка лета -
один пустяк живого веса
на вашем топчется плече,
как маленькая стюардесса,
звезда небесного балета,
душа высокого полёта
и что-то, кажется, ещё.
Ах, лес ты мой, зелёный сторож,
давай ты как-нибудь устроишь,
чтоб хоть одно из всех сокровищ
не исчезало вообще!
Смеётся лес: живи пока что,
пока