Замок Солнца. Николай Ободников
А еще я так и не обратил внимания, который сейчас был час. Но возвращаться или оглядываться было выше моих истрепанных сил.
Бросив беглый взгляд на будто плавающий в белом сиянии занавесок стол, я только сейчас заметил, что в обеденной зале, помимо пыли и окон с дверьми, отсутствовало и еще кое-что: ее непременный атрибут – стулья. Поскольку эта странность была одной из многих, я не придал ей особого значения и подошел к следующей записи.
Желтый лист был на своем месте – под тарелкой. Осторожно его вынимая, я обратил внимание на свои ногти: они были ухоженными и аккуратно постриженными. Я лихорадочно оглянулся, словно мои ногти получили уход именно сейчас, при мне.
«Как глупо… и нервно, – оценил я свое действие. – Но кому-то же для чего-то понадобилось уделить внимание моим пальцам!»
Безразлично поморщившись от воздушной мигрени, возникшей после мотания головой, я осторожно коснулся своего лица, желая проверить уровень щетины. Едва ощутимые жесткие волосы были в основном над верхней губой и на подбородке.
«И что это мне дает?» – задумался я на секунду.
Попытка определить возраст по интенсивности и месту роста волос была абсолютно бессмысленна: что-то подсказывало мне, что это являлось индивидуальной особенностью каждого организма, зависевшей в первую очередь от уровня гормонов.
«Забавно, столько новых знаний», – тускло подумал я и понуро приступил к изучению подобранной записи.
«03 октября 2018 года.
Среда.
Это всё-таки случилось. Рано или поздно это должно было произойти. Несмотря на наше желание помочь тебе, мы не могли позволить тебе уйти, невольно взяв на себя роль твоих любящих тюремщиков. Мы выбрали другой путь – не милосердия, но отчаяния. И пусть для тебя было сокрыто наше присутствие и ты не мог его почувствовать, мы всегда были рядом – каждую поганую секунду, каждое про́клятое мгновение этого кошмара. И, когда он для тебя закончился, это стало облегчением и новой пыткой…
Мы должны были так поступить. Надеюсь, ты поймешь…
И вот сейчас, когда прошло уже более полугода, в течение которого я безуспешно пытался… Я даже не помню, что делал всё это время…
Где, кстати, Лив? Куда она делась с того момента и что с ней стало? Что стало с нами со всеми?..
Мне кажется, она стала искать спасение в подоле у Бога, который был столь «милосерден», что позволил всему этому случиться. Лив, ты можешь верить во что угодно, но лично я буду верить только в то, что из всего этого есть выход.
И, когда сегодня я неожиданно пришел в себя и осознал, что не помню и не знаю, чем занимался всё это время, я понял, что добровольное забвение, в чём бы оно для меня ни заключалось, – не выход. Хотя, конечно, я предполагаю в чём был его смысл, особенно видя тот ворох бумаг, в котором я очнулся.
Если бы ты знал, как я испугался, когда подумал, что всё потеряно, что эти месяцы бесцельно выпали из моей жизни – из нашей жизни! – что я упустил