Гандикап – павлиний хвост. (Сборник рассказов). Евгений Жироухов
из сказанных фраз. Но Толик Турусин, видимо, был похитрее Штирлица. Он домыслил сам, что последние фразы создают настроение, но в сознании застревает все сказанное и перед этим. Но чисто с информационным оттенком, без психологической нагрузки. – И на хрена нам эти выборы, скажи? – Мода такая. Не будем же мы против волны плыть. – Херня все это, если мода. Отменят скоро. – Пока отменят, наверху удержаться надо. – А как? Толик, ты же голова. На Чубайса, вот, даже похож.
Турусин вздыхал и разводил руками: – Не мне тебя учить. Ты весь расклад сечешь лучше меня. Тебе просто по доброте своей народ жалко. А взять их всех, этих баламутов, вот…вот…так. – Турусин показал крепко сжатые кулаки. – А потом – вот так. – И его кулак будто открутил голову воображаемому цыпленку. – Но ты, Володь, все через свое сердце пропускаешь, себя травмируешь. Не дай бог, инфаркт схлопочешь. – Верно сказал, – закивал Самошкин брудастыми щеками. Потом он ладошкой-ковшиком пощупал левую половину груди, после этого пальцами в щепотку потыкал в область печени. – Гробишь, понимаешь, за народ свое здоровье… И все напрасно. А ведь даже инвалидность не дадут, если что… – Воло-одь, – протяжно-льстиво позвал Самошкина Турусин. – Будешь когда на той неделе наряды подсчитывать, ты мне впиши две ночных дежурки. А? Дочке на шубку надо. Нам на бутылку. – Турусин, прижав затылок к плечам, снизу вверх посмотрел на бригадира.
Самошкин кивнул с серьезным видом начальника.
Служебный автобус, подпрыгивая на затвердевших от мороза кочках, подкатил к воротам портовой базы. Первыми из дверей автобуса выбрались грузчики и цепочкой по двое, по трое потянулись к проходной. За ними вышли всякие там товароведы, завскладами, бухгалтеры.
Замыкающими оказались Самошкин и его зам Турусин. Когда Самошкин и Турусин вошли в бытовку, на них в обстановке полного молчания уставились двадцать пар угрюмых глаз. Самошкин сначала опешил, потом тоже напустил на себя мрачный вид, прошелся по биндюжке от стены к стене, по пути стрельнув папироску.
Траурное настроение бригады было ему понятно: такое случалось, если падал заработок. Выяснялось это лишь в день получки и от неожиданности выглядело обидным, несправедливым. Грузчики начинали роптать, шарить по столам в поисках листка бумаги, чтобы сейчас же с обидой на сердце написать заявление об уходе.
При таких настроениях управлять бригадой становилось несравненно тяжелее. Сейчас начнут выискивать виноватых, засыпят упреками бригадира, потом по бригадирской же подсказке перемоют кости расчетчикам из бухгалтерии, начальнику базы, завскладами, поматерятся на инфляцию и курс доллара – и, постепенно успокаиваясь, погудят еще день-два – и так до следующей маленькой зарплаты. – Ковальский, Чичахов, Мулин, Брагин – на овощной, перечислил Самошкин первую четверку, выбрав самых покладистых: главное – сдвинуть с места первого барана, остальное стадо потянется по зову инстинкта. – На склад стройматериалов… – Постой-ка! – перебил Самошкина