Лилия Белая. Эпический роман. Лариса Малмыгина
да в город молодицей отправится. А тама, бог даст, со своей красотой не пропадет!
– Входи, – буркнула недовольно Катька, пропуская погорелицу в жарко натопленную избу. – Продай нам коровушек, Грушка, да и от теленочков мы не откажемся. А на эти деньжищи новый дом справишь. Поговори с Тихоном, вона и изба Калашниковых освободилася. Не откажет, поди, ведь в Ульку твою влюблен был.
«Если б жива была эта Улька, убила б, – сжала кулаки мачеха, – И что только в ней мужики нашли»?
Недобро усмехнулась соседушка да на полати в общей горенке бездомную уложила. За ситцевой занавеской похрапывал работящий мужик Катерины Афанасий. Сытый и умиротворенный, он видел покойные сны, в которых не было места несчастной вдовице Грушеньке.
Тяжко вздохнув, Аграфена опрокинулась на жесткий, набитый колючей соломой, тюфяк и, нехотя перекрестив утомленные уста, тотчас заснула.
Глава 11 Вдовье счастье
Наталья сидела на полу в жаркой душистой горенке и с интересом рассматривала диковинные коренья, собранные Марфой по глубокой осени.
– Какие разные, – соскабливая ножиком прилипшую к ним землю, расслабленно думала девушка. – Совсем как люди. И характер у них разный. Корешок девясила, например, лечит не только душевную хворь, а и все совершенно недуги. Девять сил дает он страдающим. Кровохлебка больной живот врачует, но полнокровным ее пить нельзя. А валериана….Не благодаря ли ей несчастная успокоилась и перестала вспоминать Тишеньку»?
– Снова о нем думаешь? – беззлобно проворчала колдунья, вваливаясь в сенцы с охапкой обледеневшего хвороста. Ну ничего, скоро Рождество Христово, а на него все мечты сбываются. Станешь ты ведуньей знатной, девка, будут люди к тебе табунами ходить. Вот тогда-то и притопает в нашу избу твой разлюбезный. Помяни мое слово, – бочком-бочком, проткнула чернокнижница бездонным глазом Наташкину работу, одобрила ее и, мелко перекрестив зевающий рот, отправилась за шторку отдохнуть после ночных молитв и поклонов, которые отшельница с усердием клала, дабы остановить кровопролитие, терзающее Россию-матушку последний лихой год.
«Хорошо бы», – вздохнула беглянка и, чувствуя внезапное головокружение, моментально заснула.
Красный конь галопом проскакал мимо Натальюшки и ринулся в лесок, находящийся подле самого назаровского дома, а там вскорости затрещали ветки и вспугнутые шумом птицы повылетали из кустов, отчаянно крича что-то на своем неведомом простому смертному языке.
«Пожар», – догадалась спящая и с усилием метнула наружу свое эфирное тело, дабы не допустить проникновения всепожирающего огня в обожаемое родительское гнездо.
– Горим! – заорала Агриппина Платоновна, выскакивая из объятой пламенем избы и хватая порочными губами пропитанный едким дымом воздух.
Вслед за полураздетой мачехой на крыльце показался обезумевший Филька. Он прыгал,