Редкие девушки Крыма. Роман. Александр Семенов
шевеление в палатках, будто сейчас кто-то выйдет, – молчим, не двигаемся. С Ладоги налетает ветер, свистит в вершинах сосен, хлопает тентами – молчим. Над ухом звенит комар – и не поймать, руки заняты. Обернувшись, резко сдуваю. И как будто подаю сигнал: Женя вся подбирается и встаёт, задевая плечом мою скулу.
– Извини. Я пошла, спокойной ночи.
Кладёт мою куртку на бревно, поправляет рукав, упавший наземь. Разворачивается к своей палатке: там спит бездомная Инна. Спала, когда Женя заглядывала в последний раз, так будет точнее. Редакторская привычка к маниакальной точности в текстах перешла и на жизнь. А в моей палатке, тоже двухместной, – пусто.
– Подожди, – вскакиваю следом, обнимаю, стягиваю косынку. Губами касаюсь волос, горячей шеи. – Женя, куда спешить, завтра же отдыхаем.
– Так нечестно, – отвечает она, не пытаясь освободиться. – Я всё о себе рассказываю, а ты нет. Вообще как партизан. Откуда я знаю, кто ты такой?
А в самом деле, почему не рассказываю? Но задуматься некогда.
– Женя, – говорю как можно убедительнее. – Не хочу сейчас уходить в прошлое, слишком хорошо здесь. С тобой. Мало ли, что там было. Я постепенно всё расскажу, в городе.
– А если в городе у тебя семья и трое детей?
– От трёх разных жён, – и мысленно бью себя по лбу.
– Не смешно.
– Нет троих детей. Есть дочка Настя, пять лет. А с её мамой я два года как разведён. Вот моя история.
Женя молчит. Я чувствую, какая нежная у неё кожа там, где шея переходит в плечо. Пахнет немного дымом, хвоей, апельсиновым мылом. Голова кружится. Я осторожно вытягиваю краешек Жениной кофты из брюк, продеваю внутрь ладонь. Другой рукой поворачиваю её голову к себе, целую в уголок рта. Женя вздрагивает и, чуть помедлив, шепчет:
– Пусти. Я должна подумать.
Вспоминаю: «Меня попробуй не отпусти». Не буду держать. Ослабляю руки: можешь сама отодвинуть, если захочешь.
Женя глубоко вздыхает, успокаиваясь. Потом отодвигает руки, отходит на шаг, оборачивается.
– Спокойной ночи, – говорит она. Лицо у неё невесёлое. А у меня?.. Кажется, догадываюсь. Потому что Женя порывисто шагает вперёд и вновь обнимает меня за шею.
6
В палатке тихо. Любой шорох, который мы издадим, сомнёт ночной берег, как бумагу, – так мне кажется. А за стенами разгулялся ветер, и это хорошо: вряд ли мы совсем не шумели ещё несколько минут назад.
Здесь даже светлее, чем снаружи, будто мы, с двух сторон залезая в палатку, напустили слишком много света и заперли его. Но он какой-то нереальный, призрачно мерцающий, или просто я до сих пор не могу понять, как и почему всё получилось. А когда пойму…
– Мне удобно, – шепчет Женя, устраиваясь головой на моей руке. – А у тебя есть подушка?
– Нет, я куртку кладу.
– А где куртка?
– Блин… На бревне оставил.
– Сходи забери.
– Да ну, лень. Ничего с ней до утра не случится.
– А если дождь?
– Думаешь, будет?
Она пожимает плечом:
– Ты видел,