Зеркало кармы. Елена Арсеньева
зверем, – пусть могучим, пусть сильным, но не убившим, не победившим его!
Меч напряженно сторожил каждое движение сгрудившихся напротив врагов, а незащищенную спину, чудилось, леденил ветер опасности.
И не зря! Раздалась четкая команда, и несколько лучников встали по сторонам. На земле, плотно прикрывая их снизу и давая опору руке, были нагромождены сомкнутые щиты – саки, а над ними выгнулись луки, натянулись тетивы, навострили свои бронзовые жала готовые к полету стрелы.
Значит, всё кончено?…
Внезапно, раздвинув строй лучников, вперед вышел высокий чернобородый скиф. Пленнику почудилось что-то знакомое в его облике. В глаза бросилась серебряная пряжка пояса: сцепившиеся человек и зверь, – и пленник узнал того, кто первым хотел убить его.
Воин оперся на меч и стоял недвижимо, не то готовясь вызвать его на бой, не то – на разговор.
Сверкали золотые фигурки, украшавшие кожаные наплечники и наколенники. Виден был блеск зубов из-под пластины шлема – воин усмехался, глядя на пленника, изготовившегося дорого продать свою жизнь.
– Эй ты, гелон[1]! – наконец звучно крикнул воин, и пленник не сразу догадался, что это слово имеет отношение к нему.
– Ты храбро дрался! Я рад видеть среди рабов такого, как ты. Удивляюсь только, почему ты оказался с этими ничтожествами. – Он кивнул на толпу пленных: – Дикари! А ведь гелоны сроду не воевали против скифов. Против братьев! Я готов был увидеть здесь песиглавца или одноглазого аримаспу[2], даже деву-воительницу, только не гелона. Но сразу видно, что ты хорошего рода! Твое боевое искусство хитро и неожиданно. Ты удивил меня, гелон! А теперь скажи – чего ты хочешь? Да стой смирно, иначе от стрел, вонзившихся в твое тело, сделаешься подобен ежу!
Пленник замер от неожиданности.
Чего он хочет?…
Жить! Жить, чтобы вспомнить, кто он и откуда, чтобы вспомнить свою землю, свой род, свое прошлое! Не сгинуть подобно бессловесной скотине, вспомнить свое имя!
– Я хочу жизни! – выкрикнул он. – И… жизни для этих людей!
Почему он решил спасти тех, кто уже смирился с неизбежностью смерти? И подумал бы он об этих людях, если бы они несколько мгновений назад не жались к нему, ловя последний глоток воздуха, ожидая общей погибели?
Скиф расхохотался:
– Ты слишком многого хочешь, гелон! Это ведь жертвы богу меча! После вчерашнего сражения мы выбрали каждого сотого пленника, чтобы его кровью вволю напоить того, кого эллины называют Аресом, а мы, скифы-воины, Акинаком. И ты хочешь лишить бога того, что принадлежит ему по праву? Не боишься его гнева, гелон?
– Бог далеко, – еле слышно произнес упрямец, с трудом разжимая искаженные судорогой губы. – Бог далеко, а смерть близко.
– Ну что же, гелон. Будь по-твоему! Но… не взыщи, коли алчущий бог все же покарает тебя.
Скиф с величавым жестом обратился к страже:
– Слушайте меня! Я, царский воин Хорэй, объявляю свободными этих рабов.
Гелоны – племя, которое, согласно Геродоту, происходило от греческих колонистов, изгнанных из приморских поселений, осевших севернее скифских земель и говоривших на смеси скифского и греческого языка.
Аримаспы – мифический народ на крайнем северо-востоке древнего мира. Эти одноглазые люди постоянно сражались с грифонами, чтобы отнять у них золото, которое они охраняют.