Богема. Дафна Дюморье
уж час, как ты сидишь и намекаешь на это, – сказал Найэл.
– Ах, только не пускайтесь в пререкания, – утомленно проговорила Селия. – Никак не могу решить, что меня больше раздражает: когда вы сходитесь во мнениях или когда расходитесь. Если тебе так надо играть, Найэл, играй по-настоящему. Я не выношу, когда ты без толку барабанишь по клавишам, всегда не выносила.
– Если это тебя так раздражает, я совсем не буду играть, – сказал Найэл.
– О, продолжай, не обращай на нее внимания, – сказала Мария. – Ты же знаешь, что мне это нравится. Помогает думать. – Она снова легла и заложила руки за голову. – Что вы на самом деле помните о летних каникулах в Бретани?
Найэл не ответил, но его игра превратилась в сплошной набор резких, неприятных диссонансов.
– В то лето часто гремел гром, – сказала Селия, – как никогда часто. И я научилась плавать. Папа учил меня с поразительным терпением. В купальном костюме он выглядел не лучшим образом, бедняжка, он был слишком большой.
Но конечно же, думала она, единственное, что мы по-настоящему помним, это кульминация.
– Я играл на песке в крикет с этими ужасными мальчишками из отеля, – неожиданно сказал Найэл. – У них был тяжелый мяч, и мне это очень не нравилось. Но я решил, что все же лучше попрактиковаться перед тем, как в сентябре идти в школу. В прыжках я был гораздо сильнее. В прыжках я разбил их наголову.
Боже мой, к чему Мария клонит, вороша прошлое? Что это может дать, какая от этого польза?
– Недавно мы говорили о том, что по-разному смотрим на один и тот же предмет, – продолжала Мария. – Найэл сказал, что мы на все смотрим с различных точек зрения. Думаю, он прав. Селия, ты говорила, что в то лето часто гремел гром. Я не помню ни одной грозы. Изо дня в день было жарко и ясно. Немудрено, что никто не знает правды о жизни Христа. Люди, которые писали Евангелие, рассказывают совершенно разные истории. – Она зевнула и подложила под спину подушку. – Интересно, в каком возрасте мне следует сообщить детям сведения, необходимые для их полового воспитания? – без всякого перехода сказала она.
– Ты последняя, кому это следует делать, – сказал Найэл. – В твоем пересказе они будут звучать слишком возбуждающе. Предоставь это Полли. Она слепит фигурки из пластилина и на них все покажет.
– А Кэролайн? – сказала Мария. – Она давно вышла из того возраста, когда играют с пластилином. Придется директрисе школы просветить ее.
– Думаю, в школах сейчас это делают очень хорошо, – серьезно сказала Селия. – Целомудренно, наглядно и без лишних эмоций.
– Что? Рисунки на доске? – спросила Мария.
– Полагаю, что да. Но не уверена.
– Не слишком ли это грубо? Как те отвратительные рисунки мелом с нацарапанными надписями, вроде «Том гуляет с Молли».
– О, может быть, и не на доске. Может быть, эти предметы в бутылках… Эмбрионы, – сказала Селия.
– Еще хуже, – сказал Найэл. – Я бы просто не мог на них смотреть. Секс и без эмбрионов достаточно хитрая штука.
– Вот уж не знала, что ты так