Система пожаротушения. Петр Романенко
но всё недосуг. Накануне поездки отца Катя плохо себя чувствовала, ходила сама не своя – её терзали какие-то страхи, какая-то тоска, уныние, всё валилось из рук, на душе было тяжело, болела голова. У неё было нехорошее предчувствие. Она решила во что бы то ни стало отговорить отца от поездки; даже пошла на обман, сказала отцу, что его якобы вызывают в институт.
– Папа, – обратилась она к отцу, – ты можешь завтра не ездить? Мне нехорошо, я предчувствую беду; моя интуиция меня редко подводит. Нам с тобой завтра надо обязательно сходить в институт, у меня возникли проблемы, помоги мне.
– Нет, Катя, ехать надо обязательно, там меня ждут, сами не справятся. Вернусь – и сходим в институт. А насчёт предчувствия – не думай о нём, на этот раз оно тебя обманывает. Здесь недалеко, я за полдня смотаюсь.
Отец никогда ни в чём ей не отказывал, а тут не соглашается. Это ещё больше пугало Катю, она видела в этом дурной знак, какую-то фатальную неизбежность.
Уехал. Вопрос решил быстро, а на обратном пути это случилось. Горная дорога петляла между скал. Слева были отвесные каменные глыбы, справа – обрыв. Машина безмятежно катила вниз, мотор работал на малых оборотах. Но вот крутой поворот – Геннадий Васильевич нажал на тормоз. Но что такое? Скорость не уменьшается. Он надавил педаль до отказа – машина несётся. Всё! Отказали тормоза! Это он понял мгновенно. Паники, однако, не было, наоборот – мозг работал как часы, быстро оценивая обстановку и вырабатывая решение. Он попробовал, прижимаясь левым бортом к скале, погасить скорость. Некоторое время ему это удавалось, но вот на пути оказался валун. Машина врезалась в камень и разлетелась на части: капот – в гармошку, левую дверцу оторвало, всё помялось, искорёжилось. Геннадия Васильевича выбросило из машины, он ударился головой о камень – получил травму, несовместимую с жизнью.
Катя ночь не спала, её трясло; момент аварии она почувствовала – её как током ударило.
Матери не было – была в отъезде; на опознание пригласили Катю. Катя шла, как в бреду; она ожидала самого страшного. Одна мизерная, почти нереальная надежда чуть-чуть теплилась – может быть, это всё-таки не он. Когда сняли с лица простыню, всякая надежда улетучилась. Это он! Самый родной, самый любимый, самый лучший на свете человек – её обожаемый папочка! На мгновение она онемела, не могла вымолвить ни слова; у неё вдруг мелькнула мысль – если попросить его о чём-нибудь, он встанет, поможет, он никогда ей не отказывал.
– Папочка, – попросила она сдавленным голосом, – вставай, помоги мне: ты обещал ходить со мной в институт.
Слёз пока не было, было одно бескрайнее, навалившееся всей тяжестью горе. Зазвенело в ушах, к горлу подступила противная тошнота, в глазах потемнело – Катя потеряла сознание.
Два дня она находилась в коме, два дня врачи не отходили от неё ни на шаг. Когда она пришла в себя, оказалось, что ноги у неё не работают – парализовало. Они лежали неподвижно, как два тяжёлых бревна – слишком сильный стресс перенесла.