РЕГИСТР. Максим Владимирович
расстреливали монархистов. Кто-то даже клялся, что видел кости, черепа с пробитыми гвоздодёрами затылками! Ничего подобного там не было, конечно, но именно благодаря этому слуху до недавнего времени дошёл неповреждённым зал, оборудованные не хуже, чем в консерватории или в театре оперы. Там только побелили, кое-где заменили паркет, и всё, хоть принимай симфонический оркестр. Кстати, там однажды и играл симфонический оркестр. Насколько я помню, после обретения так сказать независимости, именно тут провёл два концерта оркестр военно-воздушных сил нашего недавнего заклятого врага, потом заклятого друга, а теперь вроде бы снова врага. И заокеанские гости были удивлены, услышать и увидеть своими глазами эту живую легенду. Ну, для них она легендой не была, хотя впечатление осталось самое положительное. Впрочем, это всё дела минувших лет.
Если же вернуться к моим воспоминаниям, относящимся к моменту возникновения Консонанса, то могу ответственно заявить – никаких гонений, как и продвижения по комсомольской линии мы не получали. Инструментами нам помог обогатиться наш дорогой Максим Леонидович, он же помог обжиться в усадьбе. Мы её любовно называли Ведром. Из-за прошлого хозяина, и некоторой схожести, если смотреть сверху, с крыши института, то создавалась иллюзия, что усадьба напоминает перевёрнутое ведро. Обман зрения, но каждый человек хочет иметь некоторую непохожую на официальные трактовку событий или названия мест, свою собственную топонимику. Отсюда и Куба пошла, и Варежки, и Носатый, и Пять углов. У нас было Ведро. Кто понаглей, или потупее, использовали старинный особняк весьма тривиально – приглашали девчонок из кулинарного техникума за Пластом, возле Яшкиного поля, для так сказать проверки знаний анатомии. Вот ещё пару самовольных прозвищ города. Нахальное обозначение небольшого сквера, теперь полностью переделанного, названного в честь весьма уважаемого революционера, тогда даже связанного с нашим городом, фонетически, так сказать. Пластом у нас тогда звали магазин музыкальных пластинок, на проспекте имени дня бесплатного труда и весны, а также окружающее пространство. Там можно было найти много чего, что никак не могло попасть в магазины. Главное, не попасть под карающую руку людей в штатском и их добровольно-принудительных помощников. Там я впервые купил за пять рублей пластинку, польскую, с третьим альбомом Свинцовых. Она у меня до сих пор лежит в каталоге. Иногда я её беру, и смотрю, вспоминаю. Слушать уже не слушаю, в мире современных технологий можно в таком вот небольшом ящике хранить всё то, что у меня занимает две комнаты. Продал мне её тогда именно Петька, и хотя мы учились на одном потоке, раньше почти не встречались. Именно у Пласта мы и завели более тесное знакомство. Которое перенесли в помещение уже давно закрытого заведения, кафе Журавль. Ничего, приличное было местечко. Главное убраться оттуда до того момента, как придут парни из южных