Прошу руки вашей жены. Светлана Демидова
начала прыгать из постели в постель…
– А твоя уже поддавалась страсти? – с усмешкой спросила Майя.
– Я не хочу об этом разговаривать, – угрюмо отозвался Григорий.
– Хорошо, не будем, – согласилась она. – Ты только ответь: ты свою жену любишь?
Григорий тяжело опустился на постель с натянутым на одну руку рукавом рубашки и задумался.
– Так что же? Любишь жену? – подстегнула его Майя.
– Н-не знаю… – еще немного помолчав, ответил он. – Она мать моих детей.
– И сколько же их у тебя?
– Двое. Две девочки.
– А скажи, пожалуйста, Григорий, мужчины в принципе не в состоянии любить матерей своих детей? Вы все их просто терпите? Именно в качестве матерей?
– Нет же! Все не так! – сморщился он. – Все гораздо сложнее!
– Брось, Гриша! На самом деле все просто! Вы, мужчины, не в состоянии любить одну женщину. Вам непременно нужен гарем.
– Нет… то есть… не знаю… В общем… – Он усмехнулся: – Я, пожалуй, не смог бы обслуживать гарем.
– Ну а трех женщин, к примеру, потянул бы?
– И трех нет.
– А две, значит, в самый раз?
– Майя! Ты-то чего хочешь? Только что ведь сказала, что тебе все равно, есть у меня жена или нет…
– Мне действительно все равно. Я не собираюсь разрушать твою семью и канючить, чтобы ты взял меня замуж, но хочу определенности.
– Какой?
– Ну… я уже получила ответ на важный для меня вопрос. Трех женщин ты не потянешь, значит, меня все устраивает в наших отношениях.
– Хочешь сказать, что тебе не нужна любовь?
– Ты сам-то в нее веришь?
Григорий протянул к ней руку, провел пальцами по Майиной щеке и ответил:
– Иногда кажется, что… верю…
– Брось! – Майя отстранилась от его руки. – Разве можно называть любовью то, что быстро проходит? Если уж я люблю своих родителей, то это навсегда. Никогда не пройдет любовь твоей жены к детям. Допускаю существование любви, например, к родине. Еще к водке, наркотикам, пирожным… То, что происходит между мужчиной и женщиной, не стоит именовать любовью.
– А как же стоит?
– Сам знаешь, – резко ответила Майя, поднялась с постели и набросила на обнаженное тело свой изысканный пеньюар.
– Мы еще встретимся? – спросил Григорий.
– Почему бы нет?
Он обнял ее за плечи, притянул к себе и шепнул в ухо:
– Ты, конечно, решишь, что все мы, мужчины, так говорим… но я все равно скажу: мне было очень хорошо с тобой… очень… как… словом, как давно уже не было с женой…
– Знаешь, Гриша, – ответила она, отстранившись и глядя ему в глаза, – давай договоримся, что ты больше никогда при мне не упомянешь ни свою жену, ни детей! Согласен?
– Согласен, – отозвался он, и они поцеловались. Целовались долго. Руки Григория опять забрались Майе под халат. Она не противилась. Ей было интересно, насколько способен задержаться в ее объятиях чужой муж. Не падет ли он опять в ее жаркую постель? Осипчук не пал. Он еще раз огладил руками ее тело,