Врата Галактики. Михаил Ахманов
вниманием не балует.
– Кажется, вспомнив о нем, я допустил оплошность, – виновато промолвил Бранич. – Но все же Командор…
– Почему Командор? – перебил Марк.
– Кажется, так его прозвали на Флоте. Я собирался сказать, что хотя он не Вальдес, не Бранич и не потомок Пола Коркорана, но все-таки член семьи. Его кровь в ваших племянниках, Марк.
– Кровь и фамилия – все, что им досталось, – буркнул Марк в ответ. – С кровью нет проблем, ребята выросли здоровые, а вот фамилия… Вы не находите, что слишком длинновата?
– Можно обрезать, – сказал Бранич.
– Даже нужно. Первую половину либо вторую… Но все равно Вальдес или Бранич звучит пристойнее.
– Procul dubio, – подтвердил Анте.
Нет, Марк не собирался включать бывшего лейтенанта, а ныне коммодора Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева в свою семейную хронику. Разве что в качестве примечания – был такой второстепенный персонаж, ставший, волею случая, отцом Павла и Никиты. Гораздо подробнее Марк описывал контакты с дроми, с инопланетным существом, гостившим в кладовке городской больницы, рядом с палатой, где жили Майя и Ксения, пока он восстанавливал семейное гнездо, дом на авениде Мадрид. Для описанных в хронике событий этот Старший-с-Пятном был гораздо важнее, чем первый муж сестры.
Привычно окинув взглядом украшавшие стену полотна, Марк сдвинул контейнер с информ-кристаллами и принялся копаться в документах, разложенных на столе. Тут были его черновые записи, рисунки Майи, копии разных бумаг из архивов Земли, Роона и Тхара, материалы, привезенные Браничем, и еще много всякой всячины. Не без труда он отыскал небольшой альбомчик, помеченный изображением дроми. В нем оказалось больше дюжины набросков, выполненных в старинной манере, не видеокистью и светопером, а угольным и обычным карандашами. Не раз и не два Майя пыталась нарисовать их гостя, но потом бросила это занятие: всегда получался не Старший-с-Пятном, личность конкретная, неповторимая, а просто дроми. Вероятно, думал Марк, по той причине, что Майя не могла, как он сам и Ксения, ощутить эмоции неземного существа, проникнуть в мир его надежд и страхов, симпатий и антипатий, в тот потаенный внутренний космос, что наделяет чуждое, но разумное создание индивидуальностью. На первый взгляд рисунки казались непохожими – разные позы и жесты, разный, то в профиль, то в фас, поворот головы, и лишь одна, но важная деталь объединяла их: отсутствие лица. Лица не было, была морда. Уродливая, страшная, нечеловеческая…
Вздохнув, он закрыл альбом и вернулся к работе. Пожалуй, этот его труд нельзя было считать семейной хроникой – скорее, генетическим исследованием потомков Коркорана. Некоторые из них владели странными талантами или хотя бы отличались особым свойством, которое, по мнению Сергея, отца Марка и Ксении, жизнь им отнюдь не облегчало. Отец называл это свойство «проклятием Вальдесов», но вполне вероятно, что им обладали и Браничи – Марк еще не разобрался с документами, привезенными Анте. Что до информации, хранившейся в контейнере