Ветры земные. Книга 1. Сын заката. Оксана Демченко
оплата, и снова страх смерти, работающий на меня… О, истинная власть, как ты удобна! Ты – тень за тронами королей, я – фигура в тени. Без тумана мистики, все рационально и измеряемо. Я, великий Борхэ, сын грозы, куда более, чем Бог! Его власть незрима, моя будет – весома и ощутима. Остались последние проверки. Я ухвачу ветер перемен за гриву, он не вырвется. Вечность ляжет к моим ногам послушной собакой».
Берег Серой Чайки давно истаял вдали, скрылся за линией горизонта. Волны дней качали «Гарду», на спинах несли к берегу… У времени коварная природа: порой оно – вязкое болото скуки, одолеваемое с немалым трудом, пустое, кажущееся бескрайним… Но в самый неподходящий миг рядом вдруг открывается грохочущий водопад непредвиденного!
Времени или слишком много, или недопустимо мало, средние состояния редки и доступны, пожалуй, лишь всезнающим мудрецам. Ноттэ усмехнулся, подставил лицо родному ветру, сегодня лишенному порывов, спокойному. Упрямому: он тащит и тащит люгер к берегу, хотя нельзя спешить, не разобравшись с наследством Борхэ. Его записи, как понятно по уже прочтенному и первично осмысленному – безмерно опасны. А день так спокоен, череда мелких волн лоснится в неярком свете, проникающем сквозь облачную ткань. «Гарда» плавно режет серо-сизый щелк поверхности, рулевой задремал от безделья. Команда опасливо наблюдает за капитаном, борющимся со скукой давно выработанным способом.
– Дальше, – зевнул Вико, прикрыл глаза и уточнил: – Парада.
– Так… ну… в общих чертах если, – замялся Бэто, робко гладя обложку дареной лоции.
– Лоцмана на борту нет, брать чужаков мы, гончая Башни, не всегда вправе, – укорил капитан. – Так какого лысого беса ты краснеешь и сопишь, словно девка, облапанная в толпе, за что не след? Ты в порт Парады ночью при юго-западном ветре входить будешь тоже – в общих чертах? Или, вроде нэрриха, по водичке побегаешь и колкие мели прощупаешь пятками?
– Ну…
– В Параде при юго-западном, как раз десять лет назад, он сам брал лоцмана, – Ноттэ отвлекся от бумаг и охотно выдал тайну. – Ночью из постели выволок за бороду.
– Выволок… капитан? – поразился Бэто.
– Пассажир, – поморщился Вико, нехотя признавая прошлое. – В дело встрял этот же языкатый еретик, что вздумал теперь лезть в обучение моего помощника. За борт таких, и весь сказ. Сам сидит кислее уксуса и мне застит радость.
– Уже молчу, – пообещал Ноттэ.
Он снова погрузился в чтение чужого дневника, морщась от неприязни. Гной грядущей беды надувался нарывом, полнил душу болезненным предчувствием. С чего нэрриха Ноттэ возомнил, обманутый отсутствием достойных спорщиков, что подобные ему – именно подобны? Приходят из небытия, откликаясь на зов. Получают тело, настоящее во многих отношениях – способное ощущать боль, холод, жажду. Обретают рассудок. И вместе с ним безрассудство… гордость, гнев, восторг, презрение –