Взорвать Манхэттен. Андрей Молчанов
в США, документы с новым именем и предложение работы в одной из компаний, занимающихся ремонтом двигателей для малой авиации.
Компания располагалась во Флориде, в одном из небольших городков, и Абу без раздумий перебрался туда, понимая, что капризы в его положении неуместны. Собственно, ЦРУ позаботилось о нем основательно, подтвердив известные ему слухи о рачительном отношении американцев к своей добросовестной агентуре.
Хозяин компании – Эдвин Парт – грузный, седобородый добряк с румяным лицом и прозрачными голубыми глазами младенца, неторопливый и рассудительный, помог Абу снять небольшой дом поблизости от офиса компании, отдал одну из своих машин – старенькую, но исправную, и взял в подмастерья с зарплатой пять долларов в час.
– Ты молод, и тебе надо учиться, – втолковывал Эдвин Абу, прилежно внимающему его наставлениям. – Чем не профессия – летчик гражданской авиации? Прекрасная зарплата и надежное будущее. Но тебе нужна лицензия. Запомни: теперь ты живешь в стране лицензий. Без них – никуда. По закону ты даже не имеешь права заменить розетку в собственном доме без окончания курсов электриков.
Однако чтобы получить лицензию, требовались деньги. Лицензия же летчика стоила тысячи долларов, а Абу, хотя и трудился без выходных по десять часов в сутки, зарабатывал лишь на то, чтобы свести концы с концами. Мариам, не знавшая языка, с трудом устроилась сортировщицей продуктов в супермаркет, однако тщательность и трудолюбие новой работницы было сразу отмечено, и вскоре ее перевели в менеджеры.
Жизнь мало-помалу налаживалась, среда обитания становилась привычной, но душа Абу тяготилась чужбиной. Инородность нового бытия угнетала. Едва он отрывался от дел, его охватывало смятение и даже страх. Это страдание становилось неотвязным. Та же удрученность поразила и Мариам, хотя она тщательно старалась не выказывать ее.
Абу понимал: они чужие в этой стране, пронизанной иной энергетикой, наполненной смыслом других ценностей, что в итоге сводились лишь к обретению материального благополучия, но и не более того. Жившие здесь люди были, казалось бы, участливы и любезны друг к другу, но на самом деле глубоко друг от друга отчуждены. Их общие интересы воплощались в одно: доллар. И все отношения строились исключительно на основе его извлечения в свою и только в свою индивидуальную пользу. Это была основа здешнего бытия, и любой пришелец обязан был принять ее и подчиниться ей, заведомо лишаясь выбора, ибо выбора не существовало. Как не существовало и скидок на чужестранное происхождение. Оказавшись в Америке, любой человек незамедлительно и радикально был обязан превратиться в американца – если не по духу, то по образу действий, иного не допускала сама система жизни. Праздных туристов и расхлябанных неумех здесь попросту не воспринимали, и любое проявление иррациональности без долгих раздумий отождествлялось с никчемностью личности или события.
Однако, многократно увеличивая собственность, американцы, как заметил Абу, обесценивали саму свою жизнь. Продлевая ее годы, они не умели наполнить их самой жизнью.